Как я влюбился в Наташу Белоцерковскую

Прочитал на днях новость, что несколько школьников избили свою одноклассницу и выложили запись в интернет. Шуму было много, а выхлопа никакого — никого не наказали. Потому что мир детства — это не то же самое, что мир взрослых, там другие законы и понятия.

Вспоминается одна история. В 1990-м году мы жили в городке Свободный-18. Это маленький военный городок в Амурской области, где располагалась 27-я Краснознаменная дальневосточная дивизия РВСН (там служил папа, ему только присвоили майора) и космодром.

Городочек наш был крохотный, там всего-то стояло 33 пятиэтажки и котельная. Имелась средняя школа, детский сад, больница и клуб. Короче, жить можно, хоть было и скучно. Это вам не Уфа.

В январе температура доходила до 45 градусов мороза, в июле — не поднималась выше 20 °С. В сентябре уже выпадал снег, в мае всё еще были заморозки.

В магазине все продавалось по талонам. Как-то раз мы не успели отовариться вовремя, и нужно было срочно использоватьталоны на мясо. Я пошел в магазин, там огромная очередь.

— Мяса нет и не будет! — шептались старушки.

Народ начинал потихоньку роптать.

Толстая и красивая продавщица—пергидрольная блондинка лет 40 вдруг рявкнула:

— Звонили из областного центра! Сейчас вместо мяса привезут пельмени. Кто хочет,может брать, но не больше трех кило в руки!

Народ опешил. Но никто не ушел. Стояли в очереди мы часа три. Привезли пельмени. Мне нагрузили 12 килограммов, и я пошел домой. Пельмени оказались на удивление вкусными, особенно мы любили их жарить.

СССР дышал на ладан, пионеры в школе уже открыто не носили галстуки, учителя их за это ругали, но чисто для проформы — сделать они уже ничего не могли. Всё из-за того, что пионерская дружина в школе носила имя Павлика Морозова. Как раз в эти годы началось развенчивание мифа об этом мальчике. Его называли предателем, сволочью, который сдал отца, подлецом, мерзавцем, негодяем. Поэтому могу смело утверждать, что пионерия в нашей отдельно взятой школе исчезла как понятие гораздо раньше, чем в целом по стране.

Наша семья в этот городок приехала зимой, когда я учился в седьмом классе. До этого мы жили в другом военном городке —Чита-46, в Забайкалье.Можете себе представить, каково это: в 12 лет распрощаться с друзьями, одноклассниками, привычной обстановкой и переехать вслед за отцом на его место службы. Посреди учебного года.

В общем, отношения в школе у меня не складывались. 7-й «Б» был уже сформировавшимся коллективом, со своими традициями, устоями, лидерами мнений, аутсайдерами и «болотом». Лидером мальчишек был Виктор — твердый троечник, неплохо игравший в футбол, куривший за гаражами со старшеклассниками. Ему ничего не стоило сорвать урок, разбить окно в школе, подраться.

Дружил он с девочкой из нашего класса — Наташей Белоцерковской. Наташа — отличница, спортсменка, очень начитанная. Не сказать, что она была красавицей, но что-то в ней притягивало. С ней я практически не общался: «Привет-привет» — вот и все наши отношения.

Как-то я шел за молоком, которое привозили в единственный в городке магазин раз в день, и нужно было успеть купить, потому что его разбирали за полчаса.

— Здравствуй, Булат, — услышал я.

Обернулся и увидел Наташу.

— Привет.

В тот день мы разговаривали с ней часа полтора. Нашлись общие темы, точки пересечения. Ну что там могло еще интересовать детей в 1990-м году? Книжки, фильмы, школьные предметы, музыка.

Молоко я в тот день так и не купил, за что получил нагоняй от родителей, но мне было все равно. А с Наташей после это мы стали общаться ежедневно. В школу я летел, буквально как на крыльях. На уроках смотрел на затылок Наташи, которая сидела на первой парте, а когда она оборачивалась, встречалась со мной глазами и улыбалась, улыбался в ответ.

Однажды на перемене Виктор подошел ко мне несколько раздраженный и сказал:

— Айда-ка в туалет зайдем.

Без всякой задней мысли я пошел за ним. Там уже стояло несколько одноклассников, его так называемый «ближний круг». Кто-то курил. Неожиданно двое схватили меня, подтащили к открытому окну и положили грудью на подоконник. Я пытался вырваться.

— Не дергайся, — сказал Виктор, — а теперь громко кричи: «Я верблюд!».

— Чего? — не понял я.

— Ори, говорю, что ты верблюд! — разозлился Виктор.

— Не буду! — сказал я.

Я вырвался от его дружков и хотел уйти, но Виктор подошел вплотную.

—Ах ты, козлина! — сказал он и ударил меня по лицу как-то снизу. Из носа пошла кровь.

В этот момент в туалет вошел учитель физкультуры. В коридоре стояли девчонки (именно они вызвали физрука, как я понял) во главе с Наташей и заглядывали в открытую дверь. Наташа выглядела испуганной.

— Что здесь происходит? Галиев, ты почему в крови? — крикнул он.

— Он ударился, — усмехнулся Виктор.

После уроков возле школьного крыльца меня ждала Наташа.

— Как ты? —спросила она.

— Нормально, — ответил я.

Накрапывал мелкий дождик. Серый кот пил воду из осенней лужи, в которой плавали подгнившие листья. Я смотрел на него и хотел провалиться сквозь землю. 

— Он не будет тебя больше бить, — сказала она.

— Почему? — спросил я и поднял глаза.

— Потому что я сказала ему, что мы с тобой больше общаться не будем, — теперь отвернулась Наташа, — не провожай меня.

В скором времени отца перевели служить в Башкирию и мы уехали.

И всё это забылось, как странный, суровый, необычный, местами волшебный, но по большей части грустный сон.