Почему космонавты больше никому не интересны

Для начала — минутка занимательных фактов. 10 апреля на Землю вернулся космический корабль «Союз МС-02» (135-й экземпляр «Союзов»). Его экипаж — россияне Сергей Рыжиков, Андрей Борисенко и американец Роберт Кимбро — пробыл на орбите полгода. За два дня до этого был Тотальный диктант, который обычно торжественно пишут и в космосе, но в этом году что-то, кажется, не сложилось. Я пишу «кажется», потому что не уверен на сто процентов: возможно, космонавты и писали его накануне возвращения на Землю, но следов этого в СМИ я не обнаружил, что тоже, кстати, важная деталь в контексте темы сегодняшней колонки... 20 апреля с Байконура стартовал «Союз МС-04», его экипаж — россиянин Фёдор Юрчихин и американец Джек Фишер — сейчас на орбите. Этот экипаж интересен ещё и тем, что это первый за многие годы полёт двух, а не трёх космонавтов, своего рода эксперимент.

Я уверен, что вы слышите весь этот ворох фактов впервые. Даже если вы постоянно следите за новостными сайтами и смотрите телевизор, вряд ли сюжеты об этих встречах и проводах вам попадались. Увы, это факт: космонавтика превратилась в глазах общества в рутину и окончательно выпала из поля зрения прессы (если, конечно, оставить за скобками полукриминальные новости из Роскосмоса). Да, странно говорить об этом в дни усиленного проката — и пиара — «Времени первых», патриотического блокбастера об одной из советских космических побед. Но, между прочим, даже над этим проектом висел дамоклов меч всеобщего «неинтереса» к космонавтике. Несмотря на многомиллионный бюджет и общий высокий уровень фильма (по крайней мере, это точно не провал, как за несколько лет до того — столь же размашистый кинопроект о полёте Гагарина), Минкульт опасался, что смотреть фильм никто не пойдёт. В связи с этим ведомство попросило прокатчиков отложить российскую премьеру заграничного «Форсажа-8». Этому событию было посвящено немало статей, потому что минкульт впервые решился на подобное прямое вмешательство. Другие большие кинопроекты таким образом он почему-то не «спасал», полагая, что и хоккей («Легенда № 17»), и война («Сталинград»), и инопланетяне («Притяжение»), и много что ещё всё-таки привлекут зрителей. А космонавтика?..

С этим не могут смириться те, кто знал времена, когда космонавты были национальными героями и звёздами № 1. На днях в программу Познера на Первом канале пришёл Алексей Леонов — это его подвигу (первый выход человека в открытый космос) посвящён, довольно близко к документальной канве, упомянутый фильм. Ну и да — это был пиар кинопродукции телеканала, чего уж тут скрывать. Кроме того, это вообще был интересный разговор. Познер и Леонов ровесники, им обоим по 83. При этом я не думаю, что они когда-либо встречались до этого (по крайней мере, не вскользь): слишком уж разные биографии и «месседжи» этих биографий... Потеря статуса космонавтов нынешних оказалась одной из ключевых тем разговора. Леонов очень переживал (он по-прежнему опекает отряд космонавтов), упоминал и посадку «Союза» 10 апреля, с которой мы начали: никто, мол, не написал о ней, не показал. Называл имена космонавтов, незаслуженно обойденных вниманием СМИ (например, Михаила Корниенко, который пришел в космонавты из милиции). Недоумевал — каковы причины этого, подозревал даже какую-то теорию заговора (Познер свернул тему скептическим «Ну, это вряд ли»). Леонов говорит об этой проблеме много лет. В 2010-м я участвовал в его встрече с молодыми писателями в подмосковных Липках. Подозревая, что многие в зале совмещают литературу с журналистикой, Леонов тоже добрую половину разговора посвятил не своим легендарным полётам, а тому, что «эти ребята (космонавты), многие, ваши ровесники, это же так интересно, почему вы не делаете с ними интервью?».

На самом деле, ответ на все эти вопросы есть, и его косвенно коснулся даже фильм «Время первых». Вернее — как раз избежал соприкосновения. В истории первого выхода человека в открытый космос, рассказанной Леоновым нам в 2010-м (и многократно повторяемой им в других выступлениях и интервью), есть деталь, от которой сценаристы блокбастера отмахнулись как от неважной. Когда корабль после череды ЧП всё-таки сел, но не туда, куда положено, а в случайную точку на карте — в пермскую тайгу, и его нашли, то готовилось стандартное сообщение ТАСС — об экипаже, исполнившем геройскую миссию и штатно возвратившемся на Землю. Королёв был против таких формулировок, он убеждал лично Брежнева по телефону, что посадка в тайгу не может считаться «приземлением в заданном районе», это понятно любому здравомыслящему человеку и просто абсурдно. Брежнев стоял на своём: нет, мы не будем заявлять на весь мир о проблемах. Королёв вспылил, сказал «Моё дело отправлять, ваше дело объявлять» (это стало крылатой фразой) и бросил трубку. Ничего этого на экране нет.

И зря. Я считаю, что эта мелочь была важной «развилкой» в истории космонавтики. У Советского Союза, только начинавшего космическую программу, была возможность открыто сказать: да, дело новое, рискованное, сложное, здесь бывают и сбои, и неполадки. Вот у нас корабль сел не туда (но ведь сел же!). Это было бы так очевидно, что все бы всё поняли. Но СССР предпочёл здесь и далее вещать об абсолютной успешности, безупречности и безоблачности всего, что связано с комической программой. На самом деле аварий было много: о них просто не сообщалось, или сообщалось в формате полуправды (например, «Космос-140», прообраз «Союза», камнем упал в Аральское море, а сообщили — «совершил посадку»). Экипажи погибли дважды: об этом, разумеется, сообщали, и оба раза — на фоне «безоблачности» — для советского общества это был шок. Людей как бы оберегали от любой проблемности, связанной с темой космоса. Кстати, в этом же телеинтервью Леонов назвал абсолютной глупостью то, что в СССР не показали трансляцию высадки американцев на Луну, которую смотрел весь остальной мир. Тоже попытка создать беспроблемное зазеркалье вместо реальности.

В итоге получилось так, что космических побед у СССР, а затем у России действительно было очень много, но риск, труд, цена ошибок и т.д. — всё это было обесценено в глазах обывателя. Обыватель привык к парадной телекартинке: в космосе ничего не происходит, кроме каскада побед, никто ничем не рискует, все предстают перед софитами не уставшими и даже как бы не потрудившимися. У нас дома долго хранился комплект «Огонька» перестроечных времен (как и во многих семьях: эти журналы по тем временам были событием), и я хорошо помню статью 1988-го, посвященную полету отечественного челнока «Буран». Тезис был такой: ну наконец-то что-то принципиально новое, а то «за блеском геройских звезд не было видно реальных достижений», и ветераны якобы роптали, что космонавты получают высшие награды оптом и просто так. Тогда действительно была практика, что каждый, слетавший в космос, получал звание Героя Советского Союза, причем был случай, когда наградили и того, по чьей вине миссия была сорвана — экипаж почти сразу вернулся на землю. Тот космонавт совершил серьезный проступок — скрыл болезнь, которая, разумеется, на орбите сразу дала о себе знать. Это было в 80-х. От прессы, разумеется, скрыли и этот факт, и то, что возвращение было внеплановым и досрочным. Несмотря на протесты и возмущение всей отрасли, виновному побоялись не дать геройскую звезду: мол, все сразу поймут, что что-то прошло не так...

Советская космонавтика, в конце концов, стала заложницей этой постоянной «хорошей мины» при любой игре — хорошей ли, плохой. Общество и пресса поверили, что в космосе не происходит ничего опасного и даже сложного, и утратили к космонавтике всякий интерес. Это еще одна иллюстрация к тому, что даже небольшая ложь «во благо», повторяясь и повторяясь, приводит, в конце концов, к деградации и дезориентации всей системы.