Школьный базар

Страна в школу собирается. Точнее, детей своих собирает. Всякое такое, шурум-бурум - ранец, тетради, ручки, карандаши, линейки, ластик, сотовый, разумеется, телефон, а возможно, и планшетник – на все нужны деньги.

Мой приятель, не шибко приспособленный к жизни от рождения, а к 60-ти годам так и не приобретший такую способность, в предпенсионном возрасте сподобился стать отцом. Жена родила ему сына. И не просто сына, а здорового крепыша, да смышленого такого, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ему исполняется девять лет, а он уже в четвертом классе. Из второго класса в четвертый перепрыгнул — легко! Голова варит. Парень к математике склонный. Языки иноземные на лету схватывает. Учителя единодушны: талант! Что там дальше будет, неизвестно, а сейчас – очевидный и несомненный талант.

Но устроить мальчика в уфимскую школу отец-родитель не может. В спецлицее, в котором по полной программе детвору нагружают математикой, языками и другими науками, сказали: «Берем!»

Счастливый папаша начал было оформлять документы, но пыл свой тут же поостудил. Лицей-то не простой, а специальный. Чтобы в него попасть, нужно, как коммерческом банке, первоначальный вклад сделать. Ей-Богу, не ученики, а акционеры!

— В размере семи тысяч, кажется, — произнес сокрушенный отец. – Но у меня и такой суммы нет. Моя пенсия – восемь тысяч, плюс тысяча – на то, что ребенок на иждивении.

Папаша ринулся в другую школу. Она более демократичная и доступная. Но вот незадача, прописки у мальчика нет столичной. А прописан он вместе с родителями в деревне, откуда семья тронулась в город Уфу с целью найти работу.

— Я им говорю, при чем тут прописка? — сокрушается возмущенный отец. — Показал им договор о том, что мы снимаем здесь квартиру, а значит, живем в Уфе. Вот, говорю, мой паспорт, вот — жены. Мы – граждане России, и ребенок наш родился и живет здесь, в Башкирии, в России. Уфа разве не Россия?

У девятилетнего Тимура помимо этих, унизительных для человеческого достоинства препятствий, есть и некоторые другие. От них тоже страдает самолюбие. В детском возрасте особенно унизительным кажется положение, когда у тебя нет хорошей одежды, хорошей обуви. Понятно, что всем этим должен обеспечить ребенка отец, глава семейства. Бесконечно грустно, когда этот отец жалуется на нехватку средств. Он достоин сочувствия, жалости. Но факт остается фактом: у мальчишки нет школьной формы. Из прошлогодней он вырос, да так, что руки и ноги торчат из рукавов и штанин, как у солнечного клоуна Олега Попова.

— Да если бы и не вырос, ему все равно нужно покупать новый костюм. В разных школах — разная по цвету школьная форма.

К чему это все пишу? Не к тому, чтобы вызвать жалость к горемыке-папаше — в глазах успешных и состоятельных он, возможно, ничего, кроме презрения и не вызовет. И не для того, чтобы сердобольные люди скинулись по кругу на учебный минимум-набор для вундеркинда. Просто это, наверное, достаточно характерная картина для наших дней, когда многие трудолюбивые и крепкие семьи, живут, тщательно скрывая свои проблемы, во многом – финансовые. Они никому о них не говорят. Они пытаются решать их в меру своих сил.

А вот иная картина грусти бесконечной, хотя, на первый взгляд, и беспричинной. Женщина с дочерью. Очевидно, приехали из деревни. Школьницу к школе готовит. В руках у обеих сумки. У матери – пакет с продуктами, у нее – со школьными тетрадями, другими канцелярскими мелочами. Не тяжелые, но вес имеют. Барышня уже в том возрасте, когда смущается своей простоватой мамы и себя, одетой не по-столичному. Идет рядом с матерью, не поднимая глаз.

Зашли в «Эврен». Девочка присела к столику в ожидании, разложила сумки и стережет. Мама пошла на разведку. Но увидела цены и вернулась к дочери, и обе снялись с места, тронулись в дальнейший поход по школьным ярмаркам. Или искать столовку. Дело гиблое, бесперспективное. Нет в Уфе столовых, не осталось простых и пропахших дешевыми первым-вторым-третьим забегаловок для народа. Только кафе, бары, бистро и рестораны.

По всему было видно, что остались они голодными. А девочка, тоже видно было невооруженным глазом, хотела есть. Но, наверное, мама шепотом ей сказала: «Дорого, доченька». Я не слышал, никто не слышал – шумно в «Эврене» и музыка звучит. Вернутся домой к вечеру усталые, утомленные жарой и голодные. Зато на сэкономленные деньги купили больше, чем планировали.

Для девочки останется в памяти эта поездка предсентябрьская в столицу, эти магазины, бутики, супермаркеты, этот кофе за 50 рублей с молоком, которое не заказали, не выпили, наконец, это смущение.

Что такое 50 рублей в городе: чашка кофе. А в деревне на них можно купить трехлитровую банку молока. А 150 рублей в деревне – это 70-граммовая банка деревенской сметаны. Сравнить можно, но понять нельзя.

Первого сентября страна пойдет в школу. Будут цветы, радостные лица детей, взволнованные и напряженные – родителей.

Всех — с неотвратимо наступающим на нас Днем знаний!