Все новости
Мнение
12 Января 2017, 09:00

Почему я такой вредный

Коллаж Ларисы Ветлугиной.
Коллаж Ларисы Ветлугиной.
Владимир Глинский
Журналист, блогер
Лет пятнадцать назад, когда мы с отцом вновь стали проживать в одном городе, да еще и под одной крышей, зашел у нас с ним разговор за жизнь. И, приняв пару рюмок сорокоградусного «чаю», я высказал ему, что очень благодарен за то, что он с детства достаточно жестко оппонировал мне.
— Да-а-а?! — Удивился он. — А я думал ты, наоборот, меня за это проклинаешь.
— Благодаря тебе, я научился держать удар. И что бы в моей жизни не происходило, то, что я всегда встаю на ноги — это, прежде всего, твоя заслуга. — Сказал я и рухнул на кровать. Шутка.
Так вот без шуток.
Первое, что сделал мой отец — лишил нашу семью телевизора. Вернее, наоборот. В 1971— 73 гг. мой папа из кучи каких-то деталей собрал свой собственный телевизор. Как я помню, мы тогда с мамой успели посмотреть «Маугли» и какой-то страшный (для моих четырех— пяти лет) детектив. Потом отец хмыкнул и сказал, что ему что-то не нравится развертка по вертикали, да и синхронность какая-то несинхронная. И разобрал телевизор. Теперь все наши просьбы о покупке телевизора разбивались о его железный аргумент: «На кой черт вам тратить деньги, вон он в углу стоит. Его за пять минут собрать можно!» И телевизор собирали с периодичностью раз в полтора года. Так я умудрился дожить без телека аж до двадцати лет, пока не стал получать свои заводские рабочие 250 рублей, и мы с мамой не пошли тайком в прокат и не взяли цветной полупроводниковый гроб.
В шесть лет, когда я научился буквы разные читать, папа подвел меня к стене с книжными полками и сказал:
— Каждый человек должен стать настоящим человеком. А вот как это сделать, читай в книгах. — И достал с полки книжку из серии «Пламенные революционеры». По-моему, про Красикова. А может, про Петра Алексеева «И подымется рука»...
В результате эта серия породила во мне помесь революционера-диссидента. Что и не удивительно, ведь в эту серию писали: Юрий Трифонов, Юрий Давыдов, Булат Окуджава, Василий Аксенов, Раиса Орлова, Анатолий Гладилин, Натан Эйдельман... И прочая, и прочая, и прочая... На той же книжной полке я потом нашел Солженицына и Белля.


Еще через год папа научил меня латинице и объяснил, как читать транскрипцию. Так в моем обиходе появились учебники английского языка. Особенно мне понравилась «English in pictures». Кто видел, тот поймет.
В шестом классе я сдуру пристал к нему с просьбой перевести мне гороскоп из польского журнала «Szpilki». На что он меня подвел уже к другой полке и сказал:
— Вот тебе учебник польского и не приставай с глупостями.
Когда через полгода выяснилось, что я настолько вляпался в польский, что даже не ходил в школу и забросил свою любимую математику, отец меня выдрал, как сидорову козу. В результате я решил взяться за немецкий, французский, казахский и китайский... В школу с тех пор я ходил как на праздник. То есть с такой же периодичностью. Таким образом я выпал из обычного социума и стал скептичен по отношению к комсомолу, и, подумать даже страшно, к самой советской власти.
Моему папе очень не понравилось, когда судьба меня занесла в театральную студию, которая для детишек начала 80-х была бегством от совка. Это была типичная «фашина» с непререкаемым приоритетом своих ценностей над общепринятыми. Когда в 10-м классе надо было сдавать спектакль, я просто ушел и из дома, и из школы. Через две недели 17 мая 1984 года состоялась премьера наших «Двух стрел» по Володину. После этого меня «под конвоем» увели сдаваться в школу, где решался вопрос о допуске меня к экзаменам.
Все эти мои выбрыки, как вы понимаете, приводили к тому, что меня постоянно прорабатывали. Дома — ремнем, в школе — в кабинете у директора, в институтах на собраниях и в деканате... Из этого я выработал привычку: никогда не оправдываться. Молчать, что бы там не говорили. И на вопрос: «Ну ты понял?!» Я всегда отвечал: «Да. Я слышал». Многих людей это бесило. Они считали, что этим я выражаю свое высокомерие. На самом деле, я с детства понял простую истину: нельзя наказывать дважды за одно и то же. Хотите наказать? Наказывайте, только тогда не лезьте в душу.
Мне уже под полтинник. Отцу за 70. Мы вновь живем на разные города. И так часто не хватает мне этого вечного с ним противостояния, когда никто из нас не пытался подлаживаться друг под друга. Здоровья тебе папа, и не держи на меня зла.
Автор:Владимир Глинский
Читайте нас: