Предательство слова

А кто предал-то? Кто предал? Начинаешь оглядываться по сторонам, а там сплошной рык градоначальничий из «Ревизора»: «Я бы всех этих бумагомарак! У, щелкоперы, либералы проклятые! чертово семя! Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех да черту в подкладку! в шапку туды ему!..».

Да мы же все вместе над всем этим смеялись? Не помните? Нам Хлестаков с его удалью ой как роднее был. Настолько роднее, что мы все слегка стали хлестаковы. В одну сторону горделиво машем журналисткой корочкой, и перед нами приседают в реверансах, сплевывая на сторону, чтобы кой черт унес этого идиота куда-нибудь в другой отдел, другое ЖЭУ, да другую Вселенную, наконец. А в другую сторону мы тоже машем, усиленно машем нашим опорно-двигательным аппаратом — позвоночным столбом, стало быть, проверяем его на гибкость и прочность.

Когда это началось? Когда профессия журналиста перестала быть мужским делом. А помните вообще, как красиво начиналось шествие всепобеждающей женщины по нашей необъятной Родине? И Врач, и Учитель, и Журналист — были мужскими позициями. Но сначала Империалистическая, перешедшая в Гражданскую, повыбила миллионы мужчин. И к учительским партам, к операционным столам начали становиться женщины. О, как мы были очарованы ими, журналисты. Мы писали о них статьи, мы восхищались их трудолюбием и усидчивостью. А далее сработал закон рынка. Зачем платить много, когда можно платить мало и даже еще меньше? Тем более, что наши врачихи, учительши, журналистки просто вздохнут и скажут: «Надо, так надо». Они не пойдут строить баррикады, останавливать поезда, бить физиономию оборзевшему начальнику: «Ну ведь сказали — надо, значит, надо».

Мне надо объяснять, насколько потускнели области медицины и образования с тех пор? Конечно, нам объясняют — это потому что в отрасли мало денег. А я вам скажу просто — в отрасли мало денег, потому что в ней много женщин. Ну не устроена женщина ниспровергательницей, как правило. (Ой, не надо канделябром — я же сказал: «как правило»). Ей всегда есть, что терять. Она всегда находится на полпути с работы домой. Да даже если ее рабочий день 24 часа — 25 часов из них будут заняты заботой о быте, доме, своей неустроенности. Она не пойдет на Голгофу ради нескольких фраз, не войдет в Костер, доказывая, кто там куда вращается. А раз нет, значит и развития никогда не будет. Будет простое окукливание.

Мы уже были свидетелями, как окуклился холдинг региональных изданий. Там появилась гениальная прорывная журналистика? Ну разве что прорыв заключается в том, что перестала существовать в бумажном виде газета, которая в 80-е годы действительно стала прорывом нового слова «Молодежная газета» («Ленинец»). Да ставки журналистов стали такими, что их неприлично произносить в обществе — побьют, как нищеброда-попрошайку. Самые же главные проблемы этот холдинг не решил, не решает и не будет решать — это борьба с расценками почты, поиск альтернативной печати, поиск альтернативного читателя. А зачем?

На очереди перед очередным чудо-холдингом стоят муниципальные издания. Что-то практика мне показывает, что и здесь все выполнят по тем же лекалам. Власть сбрасывает с себя нищую журналистику, ведь у них теперь блогеры есть. Вот мне только интересно: и как власть будет давать блогеру техзадание на освещение замены конвекторов в котельной или на первый школьный звонок? А тут еще надо будет так хитро объяснить народу, что поднятие цен на тарифы — это исключительно по просьбе народа.

Единицы блогеров пытаются разобраться в механизмах проблемы. На всю Башкирию их косой десяток, да и то они предпочитают разъезжать по пресс-турам и сытно питаться в пафосных местах. Я правильно понимаю, что вы именно их предложите в качестве громоотвода раздраженному народу на следующий еще более нелегкий в экономическом да и политическом смысле год?

А нас к тому времени уже не будет. Поверьте, стыдно получать копейки да еще и с опозданиями. Стыдно каждый раз рыскать в кармане мелочь на проезд или на поход в столовую. Стыдно стоять перед вами в согбенном иероглифе.

Хотя девушек для затыкания дыр вы, конечно, найдете всегда.