Я — гражданин мира

Я родился в 1978 году, в Стране советов. К сожалению, кроме советов, она действительно своим гражданам ничего не давала, обычно — в приказном порядке. Но речь не об этом, речь о том, что я абсолютно не ощущаю себя гражданином той страны, нет во мне еканья сердца при взгляде на башни Кремля, прозрачное журчание сибирских рек, неснежные уральские вершины. Скажу больше — я не ощущаю себя гражданином и сегодняшней России. И любой России в любое время. Мне кажется, что привязка человеческого тела и уж тем более его сознания к определённой геоточке настолько сомнительна, что даже кажется глупой, нам принадлежит гораздо больше, чем дают флаг и герб.

Возросшая возможность человеков перемещаться по земному шару благодаря скоростному транспорту, упрощению получения виз или вовсе их отсутствию, интернету, который манит великолепными видео- и фотоматериалами со всех уголков планеты, размывает границы государств, стирает их с политической карты миры, заставляя думать, что теперь доступен практически каждый квадратный метр поверхности суши и кубический — водных просторов. Я могу жить там, где захочу, любой может жить там, где захочет, разве это не здорово? Конечно, это все в будущем, но такое будущее поистине прекрасно.

Мой родной город — Уфа, люблю его безмерно, но мне так же становится близок любой город, в котором я нахожусь больше месяца. Может, я обладаю повышенными навыками ассимиляции и адаптации, но за два года, проведенных в Москве, я полюбил ее не меньше, а может, даже и больше. То же самое произошло с Альметьевском и еще парочкой поселений, в которых мне посчастливилось побывать в длительных командировках.

Мой отец — русский, моя мать — татарка. Но я не идентифицирую себя не русским и не татарином, мне как-то совсем все равно, не хочется принадлежать к какому-то клану, общности с неизвестными задачами, целями, я не понимаю, что дает национальность, плохого или хорошего, в чем ее ценность. Ведь мы уже давно избавились от графы в паспорте, в России и за ее пределами никто не видит во мне татарина или выходца из Башкортостана, пока я сам об этом не скажу. Национальность — это ограничение, рамки, ветхая раковина.

Более-менее прилично говорю только на одном языке — русском. Однако если обстоятельства заставят меня изучить еще один в таком же объеме или вообще отказаться от разговора, письма и даже мыслей на русском, то почему бы и нет? Я не стану от этого хуже или лучше, останусь тем же Артурчиком. Забыть его не получится, но если не будет нужды в его эксплуатации — зачем он нужен?

Итак, мы видим перед собой безродного космополита, отцов не помнящего. Да, все так, все верно. Не вижу ни малейшей практической пользы в сохранении языков, народностей, территориальных объединений, политических и националистических рефлексий не приемлю и считаю дуростью. Мои потомки будут смуглыми или желтыми с косым разрезом глаз, говорить на английском или китайском или еще каком-нибудь воистину общем языке, обладать безграничной свободой перемещения, не иметь паспорта, не помнить про Уфу и одну пятую суши. Такими же, как и все Человечество. Уникальность и самобытность кроется в каждом человеке, внутри его мозга, а не в месте, где он родился и не в его крови.