Массовые исповеди о сексуальном насилии: первые итоги

Несколько дней назад едва ли не главным событием в российском фейсбуке стал флешмоб (пришедший с Украины) — «Я не боюсь сказать», посвященный борьбе против насилия в отношении женщин. Вряд ли кто-то мог предположить, что дело примет такой массовый оборот. Тысячи пользовательниц соцсети начали выкладывать сообщения о том, о чем боялись рассказать даже близким, сопровождая это хештэгом «#янебоюсьсказать», благодаря которому всё это можно читать подряд, как книгу. Степень, скажем так, революционности этого для судеб многих поможет оценить запись одной моей хорошей знакомой (цитирую не дословно): «Мы с сестрой заговорили про эту акцию. Вдруг она спросила: «А помнишь N?» N был другом отца. Сестра рассказала, что когда ей было 10 лет, N раздевал ее. Тогда я ответила: «Знаешь, он делал это и со мной». Раньше мы никогда не рассказывали это друг другу и не обсуждали». За несколько дней я прочитал более двух десятков такого рода исповедей только от тех, кого знаю лично. Что-то из того, что они рассказывали, я знал, поскольку это обсуждалось в компаниях и не было большой тайной, а что-то девушки впервые не только вынесли на публику, но и в принципе озвучили.

То, что какие-то вещи, заблокированные памятью, подавленные чувством ложного стыда, не рассказываются даже близким, а потом вдруг выкладываются в фейсбук на всеобщее обозрение, не должно удивлять. Социальные сети создают интересный эффект артистического выступления перед темным залом, то есть перед никем. Многие вещи проще «безлично» написать там, чем рассказать кому-то. Кроме того, срабатывает эффект, о котором Вера Инбер писала в блокадном «Ленинградском дневнике»: «Мужество так же заразительно, как и трусость». Эпидемия отчаянной откровенности подобна религиозному экстазу. В общем, все разом вспомнили и обнародовали запрятанные события 10-ти, 20-летней давности, с проявившимися вдруг в памяти подробностями: кто-то отбивался дисковым плеером от насильника, напавшего во время пробежки в парке, кого-то затащили в квартиру в Цыганских дворах.

Это большой материал для осмысления: по крайней мере, масштабность проблемы, которая обычно не осознается. Пресса не сразу поспевает за соцсетями, но, думаю, когда раскачается, это будет обсуждаться не меньше, чем недавняя тема «моды» на самоубийства среди школьников (суицид и соцсети, особые группы «ВКонтакте», вот это всё). Пока же я попробую сделать свои первичные выводы на основе анализа того, что прочитал на страницах знакомых.

1. Собственно «домашнее насилие», которое, если не ошибаюсь, было одной из начальных мишеней инициаторов акции, осталось немного за кадром. То ли «репрезентативная группа» френдов меньше ему подвержена, то ли об этом тяжелее говорить, чем о нападении в подъезде. Но историй на тему «Меня бил первый муж» мне практически не встречалось.

2. Вынужден сообщить вам неприятное известие: нас ждет расцвет темы педофилии. Я имею в виду, что впереди, вероятно, вал разоблачений именно этого порока, или, скорее, переосмысление многого именно с этой точки зрения. Потому что едва только стали прорисовываться масштабы даже надводной части айсберга (я делаю этот вывод не только по единичной акции фейсбука, но и по прессе последних нескольких лет). Что касается именно этого флешмоба, то истории про каких-то друзей семьи, дальних родственников, репетиторов, педагогов и т.д. зашкаливают и уверенно держат пальму первенства. Причем много историй не о конкретных педофильских действиях, а именно о намерениях, скорее, угаданных подростковым и детским чутьем, в духе: «Однажды он (репетитор) сказал мне странную вещь, но только теперь я догадываюсь». Сопровождается это подробностями, каких не придумаешь, и какие, к сожалению, по-другому не истолкуешь. Из чего можно сделать вывод, что объем «потенциальной педофилии» очень велик, и всегда был велик, просто раньше это не осознавалось и не воспринималось обществом соответствующим образом. Но теперь настроились, как радиоприемник настраивается на волну, и чем дальше, тем больше это будет проявляться, в том числе в ретроспективе: «Оказывается, это было что-то педофилического характера». Тому, почему общество, целясь в педофилов, бьет, в основном, по геям, фактически подменяя две разные темы, я, может быть, посвящу отдельную колонку.

3. Количественно — истории про репетитора, тренера и т.п. занимают около 50 процентов или более; собственно изнасилования — может быть, процентов десять. Остальное, в основном, это истории о домогательствах разной степени тяжести. Иногда такой, что это можно назвать, скорее, неудачными ухаживаниями: один человек не смог адекватно донести до другого свои намерения, в результате — неприятная, конфликтная ситуация. Я повторю «иногда», но, право слово, некоторые исповеди были полны признаниями в духе: «И тут он кладет мне руку на колено, представляете!» По поводу чего один знакомый литератор неосторожно пошутил: «Любое ли проявление сексуальной заинтересованности следует приравнять к насилию?» — за что, естественно, немедленно огрёб по полной. Но да, соглашусь, что, максимально расширив границы темы какими-нибудь пьяными обжиманиями на вечеринке, многие участники флешмоба несколько понизили его в цене.

4. И еще: ненужную конфликтную атмосферу вокруг акции создало лишнее педалирование ее гендерного начала (во сказал!). Тема «Мы, женщины, постоянно подвергаемся вашему мужскому насилию, прочитайте это и зарубите себе на носу» часто или проговаривалась вслух, или витала в воздухе. Например, одна знакомая так ответила в фейсбуке на чье-то сомнение по этому поводу: «А что делать, если часть вашего брата реально скоты?» А одна незнакомая, но случайно попавшаяся на глаза сформулировала конкретнее: «А вы [мужчины] слушайте и чувствуйте себя виноватыми. Как все немцы были виноваты за убийство евреев, так и все мужчины должны чувствовать вину, если среди них есть хоть один насильник». Естественной реакцией многих мужчин было возразить на такое (или что-нибудь каверзное сказать, как литератор абзацем выше). Их тут же обвиняли в том, что они смеются над такими вещами. В том числе и потому, что якобы мужчины это действительно так не очень всерьез воспринимают, ибо такова их природа (и мне наверняка тоже выскажут за «всего лишь пьяные обжимания» в п. 3). Короче, сказка про белого бычка. Конфликтов на этой почве в соцсетях в эти дни было много.

Эта «феминистическая нота» в хорошей и нужной акции — явно лишняя. Возражать можно было бы с многих точек зрения, в том числе, кстати, и с той, что среди прочитанных мною историй знакомых четыре были историями от мужчин (без жести с изнасилованиями, но вы же не думаете, что сомнительные репетиторы и тренеры бывают только у девочек). Вообще, всё это похоже на то, как если бы от кошки требовать покаяться за тигра на том основании, что все они, канальи, одной породы. Но дело даже не в этом. Разговор о сексуальном насилии должен быть массовым (потому что ложный стыд, замалчивание — это питательная среда, на которой оно растет). Пытаться вовлечь в этот разговор широкий круг собеседников тем, что с порога обвиняешь их (да, к тому же, в чужих грехах), — не лучшая идея.