Гуманитарная пандемия

Меня очень тревожит распространение по нашей планете адептов секты так называемого «неручного труда». Эти люди называют себя «гуманитариями», обычно носят очки и морщины на лбу, пьют кофе, одеваются вызывающе (стрелки на брюках, чулки под юбками-карандашами, носовые платочки во всех кармашках). Деятельность их заключается в основном в том, чтобы не работать, а так сказать, приносить пользу обществу, развиваться и развивать, изучать и научать. Хотя толком никто ничего об их труде точно не знает.

Откуда же они берутся? Давайте сразу исключим потомственных гуманитариев, которые всосали тягу к нарукавникам и крахмальным воротничкам от дедушки, ручкавшегося с Ломоносовым, и бабушки, бегавшей за Пушкиным (не возвращал книжки в библиотеку). У этих особей кровь испорчена на сто процентов, путь предопределен.

Но вот какая штука — гуманитариев с каждым годом становится все больше и больше, заводы, как вы знаете, уже давно стоят и некоторые даже лежат, молодежь в клетчатых рубашках и с мякотью тыквы в стакане смутно представляет себе молот, не говоря уж о серпе. Следовательно, есть еще пути инициации. Передается ли эта зараза половым путем? По моим наблюдениям — да. Простой рабочий парень, начинающий совместную жизнь с гуманитарием женского полу, через некоторое время начинает бриться каждый день, менять носки, ставить правильные ударения. Потом бросает завод, идет писать картины или продавать программное обеспечение. В особо тяжких случаях нацепляет бабочку и бороду.

Также поговаривают, что в гуманитарии, круша собственную кристаллическую решетку, идут те, кто не смог поступить на нормальный факультет технической специальности, у кого порядочная дислексия, и вообще лень-матушка вперед него родилась. То есть люди, заранее положившие крест на будущей карьере космонавта, токаря или министра атомной промышленности. Этакие слабачки, так и не вкусившие всей прелести теоретической механики и конструкционных материалов. А потом они, совершенно без никаких на это предпосылок, находят себе такую же пару (удивительно!) и рожают уже полностью сформировавшегося под гнетом родительских сломанных генов маленького гуманитария во втором поколении. И пиши пропало.

Среди гуманитариев есть особая группа, некое такое отборное ядро, боевая ячейка. Филологи. Если вы внимательно приглядитесь к прохожим на улице или к своему ближайшему окружению, то обязательно увидите хотя бы одного, хотя они уже научились маскироваться под приличных людей. Умные (якобы, конечно, якобы!), понимающие глаза, неспортивное телосложение, оперирование сотней тысяч слов. Филологи везде — они в газетах и журналах, в коммерческих банках за стойкой, опять же за стойкой, но только уже в кафетерии, за рулем такси, с автоматом в руках. Филологи продают вам и покупают у вас, они способны мимикрировать и приспособляться под жестокую реальность года своего выпуска, когда выходишь в белый свет с зажатым в потной ладошке дипломом и понимаешь, что твой изумительный сербский в Уфе никому не нужен. Страшные люди, поверьте! Говорят, что встречаются филологи-филологи, но я даже боюсь представить себе эти ужасные создания, наделенные, без сомнения, великой силой убивать и воскрешать из мертвых одной только фонемой и таскающие за обшлагом смоченные ядом сарказма дифтонги.

А ты, скажите вы мне, ты-то сам! Мараешь здесь бумагу, сидишь в комфортабельном кресле в офисе, тоже кофеек пьешь и вообще мозолишь извилины, а не ручки! Да, отвечу я, все так, переметнулся, хотя начинал человеком, как полагается, на стройке и заводах. Все случилось как во сне — раз и все. Может, виной три сотрясения мозга. Других объяснений моего низкого падения не вижу… В свое оправдание хочу лишь сказать, что дальним родственникам и знакомым до сих пор говорю, что пашу от зари до зари, засучив рукава, прихватив карабины и обвязку фирмы Petzl, где-нибудь на трубе. Чтобы не прокляли меня и моих детей до седьмого колена страшным словом «интелихент», после которого Петр и Павел, когда придет время, даже ключами не звякнут.

Берегите себя! Берегите близких! И детишек, детишек особенно берегите!!!