Глюки

Женщина поехала на дачу. Это еще при Брежневе было. И вот в электричке она начинает вспоминать, выключила чайник или нет. Дома дрыхнет муж после «ночной». О сотовых телефонах тогда еще никто и не слышал, следовательно, позвонить можно только из домика сторожа, доехав до места. А катить-то прилично. Она к соседкам по вагону: дескать, так и так, кто из вас раньше выходит, помилосердствуйте — позвоните по такому-то номеру, а то любимый алкаш сгорит дома без возврата. Три тетки соглашаются, мол, не на сто процентов, но если получится, то да.

А супруг встал не в обед, а пораньше. Они вчера с мужиками после «ночной» — пивка с прицепом. Ночью ему то в туалет, то попить, короче, недоспал. Встал. Поставил чайник и пошел умываться. Нет, не с «бодуна», просто сонный очень. «Земляничным» мылом лицо намылил, думает, сейчас сполоснусь прохладной водичкой, хорошо! Тут звонок.

— Здравствуйте, это Миша Петяев?

— Да.

— Выключите чайник.

Мужик, ничего не видя от мыла и все еще ничего не понимая спросонья, бросается на кухню, давит по пути кота и выключает чайник. Потом возвращается в ванную, смывает «Земляничное» и начинает туго соображать: что это было? Наконец прохладная вода возвращает ему способность ориентироваться в пространстве, и он решает, раз он уж все равно у зеркала, побриться. Намылился «Флореной», пошел, поставил чайник, вернулся и стоит, бреется. Тут звонок.

— Здравствуйте, это Миша Петяев?

— Да.

— Выключите чайник.

Миша, разбрызгивая мыльную пену, вновь бросается на кухню и как дисциплинированный советский человек вновь выключает чайник. Потом возвращается в ванную и пытается добриться уже трясущимися руками, нанося лезвием глубокие кровавые раны. Версии одна за другой роятся в его всклокоченной голове: горгаз, гражданская оборона, белая горячка? Но горгаз был на прошлой неделе, для ГО чайник — это мелковато, а для белой горячки он слишком в меру пьющий человек! Наконец, приведя себя в порядок, мужик, обклеенный пластырем, выходит на кухню и решает позавтракать. Ставит чайник, заодно и сковородку, разбивает в нее три яйца. Потом берет нож и начинает нарезать «Докторскую» по рубль восемьдесят. Тут звонок.

— Здравствуйте, это Миша Петяев?

— Да.

— Вы чайник выключили?

— Нет еще.

— Выключите немедленно!

— А сковородку тоже?

— Нет, про сковородку ничего не говорили.

Миша выключает чайник, сковородку, садится за стол и начинает задумчиво есть сырые яйца ножом. К счастью, тут звонит жена и радостно так спрашивает:

— Миш, привет, ты чайник выключил?

Что говорил Миша жене, я передать не берусь…

А вот еще история, рассказанная со слов знакомой моей знакомой. Так вот, этой девушке «спонсор» подарил дубленку. Барышня, слов нет, красивая, но и подарок, нужно сказать, не хуже. Голубенький пушистый тулупчик с оторочкой из натуральной лисы, великолепным воротником и коротенький как раз настолько, чтобы подчеркнуть ее стройные ножки. А ножки у нее! Да что ножки!.. Впрочем, я отвлекся. Ну, вот. Пришел, значит, «спонсор» к ней вечером домой накануне 8-го марта и подарил. Ну, та меряет, перед зеркалом вертится, смотрит: не пацанка с третьего курса филфака, а королева!

Потом «спонсора» давай обнимать-целовать, спасибо, мол, и все такое. Но давай, говорит, прежде чем я тебе тоже добром отвечу, сядем за стол, выпьем-закусим. Тем более что ты все с собой принес. Ну, налили по первой, выпили, «спонсор», голодный как волк, кушать бросился, а хлеба-то нет. А мужику еда без хлеба, что водка без пива. Ну, девушка соскакивает и говорит: «Я сейчас в магазин сбегаю, тут рядом, две минуты. Заодно дубленку обновлю». Тот: да куда ты, да зачем ты, уже поздно, но та ни в какую — так ей охота в обновке покрасоваться. Быстренько прикинулась — и шмыг на улицу. Едет в лифте, на себя в зеркало смотрит и вдруг совершенно осознанно понимает: она действительно королева. И не понарошку, а в натуре.

На улицу вышла, а кругом — плебс. Ну, то есть быдло, крестьяне, холопы, скоты и ублюдки. Бабы какие-то в чесуче мимо шастают, мужики, от которых за километр китайской кожей разит, пиво на углу пьют. Куда только смотрят милиционеры в своих грязных бесформенных бушлатах? Кстати, могли бы и лимузин к подъезду подать, а то до булочной вон целых 18 метров. Да и не булочная это вовсе, а какой-то поганый погреб, набитый отрубями. Купила знакомая знакомой самую дорогую булку, какая только была в этой лавчонке, и пошла на вход-выход. Кассирша знакомая вроде поздоровалась с ней, но королева так на нее взглянула, что эта падчерица утухла в своем обезьяннике.

И вот несет себя королева по грязному тротуару, как вдруг слышит сзади не менее грязное причмокивание, и, похоже, как раз тех мужиков, что на углу пиво пили.

— Ты глянь, какие ножки! — говорит один. — Ну, прямо слюнки текут! — Пацаны, — похабно ржет другой, — я забил: ножки мне, а вам все остальное! — Кончай, Быня, — кричит третий, — тебе, падла, всегда ножки достаются, а сегодня моя очередь!

Тут наша королева, которая хоть и не на помойке выросла, но сипайловские дворы ее до сих пор помнят, поворачивается к этим ухлебанам и так по-королевски говорит: «Заткните, говорит, вы свои хлебалы немытые, а то я щас по мобе Утю с Бяшей кликну и будет вам прочерк в проседи, гопота немытая, урны привокзальные! Идите вы в... и чтоб я вас оттуда долго доставала!» И вдруг видит знакомая знакомой, что сидят три обычных мужика на скамейке и курицу-гриль делят, которую только что в киоске купили. И смотрят на нее, а не на курицу, с неподдельным ужасом. И один другого даже в бок толкает и говорит: «Слышь, крикни милицию, а то у меня от страха голос охрип». Неудобно стало королевишне. Повернулась она и ушла.

Мораль: если бы наша легкая промышленность умела изготавливать такие дубленки, то все наши женщины стали бы королевами. Независимо от воспитания.