Зачем «шаманит» власть, или К юбилею российской полиции

А между тем к нам подкрался незамеченным небольшой юбилей. Сегодня, 1 марта, исполняется пять лет, как наши правоохранительные органы называются по-новому — полиция. Давно отшумели дискуссии, споры и даже депутатские протесты (в частности, категорически против была фракция КПРФ). Теперь мы привыкли, и нам кажется, что так мы говорили всегда: «Приехал полицейский», «Отделение полиции». Между тем история о том, как россияне попрощались с таким родным для них словом «милиция», очень поучительна. Она повествует о том, как иногда до нелепости много мы вкладываем в какие-то «священные заклинания», которые, может, и не имеют силы. Конечно, принцип «Вначале было Слово» никто не отменял, но всё-таки значение названий, как показывает российская история, тоже не надо преувеличивать.

Итак, почему Россия отказалась от милиции? То, что было тогда провозглашено вслух, отложим, чтобы сразу разделаться с причинами «попутными». Это, во-первых, общий постсоветский тренд, а во-вторых, любовь к глобальным преобразованиям, которую демонстрировал Дмитрий Медведев на президентском посту. Что касается первого, то милицией назывались правоохранители не только в СССР, но и во всем соцлагере, и неудивительно, что от этого «советского наследия» бывшие республики и народные демократии начали отказываться в первую очередь. Первой стала Румыния еще в 89-м: как только расстреляли Чаушеску, так сразу и вернули полицию. За нею скопом последовала вся остальная Восточная Европа, Прибалтика и, наконец, все остальные постсоветские страны (как ни странно, Украина дотерпела аж до прошлого года). Сегодня милиция осталась только в Киргизии, Абхазии и Белоруссии, причем в первых двух их рано или поздно переименуют (по крайней мере, постоянно порываются), и только Минск держится принципиально: «полиция» слишком напоминает белорусам о гитлеровских полицаях. Россия, конечно, могла бы занять ту же позицию и вообще — сохранить уникальность, но и в том, что она пошла вместе со всеми, нет ничего удивительного. Что касается правления Медведева, то тут тоже все понятно: в масштабных свершениях, от перевода часов до тотальной замены лампочек, вполне логично нашлось место и такой языковой реформе.

А вот официально причина, озвученная высшими должностными лицами, выглядела так: слово «милиция» подчеркивает «народный характер правоохранительных органов», что оказалось в новых условиях вовсе не плюсом. Это якобы выпячивало дружинный, чуть ли не любительский характер службы, тогда как «полиция ассоциируется с профессиональными людьми, которые работают эффективно, честно, слаженно». Переводя с чиновничьего на русский: все зло, которое до сих пор было связано с милицией, происходит только от ее названия. Сменим вывеску — и органы очистятся от негатива, как по мановению волшебной палочки. Как раз тогда, к концу «нулевых», раскрутились многочисленные скандалы, связанные с милицейским беспределом. Апофеозом этого процесса стало дело майора Евсюкова, который в 2009 году убил двоих и ранил семерых человек. От правительства требовали «навести порядок», и выход был найден, в том числе, и в магической смене имен.

Эта вера в магические заклинания, в то, что реформа названий может что-то принципиально изменить к лучшему, вообще удивительна. Можно вспомнить похожий процесс, развивавшийся за десять лет до «полицейской» истории. Тогда, в конце 90-х, Борис Ельцин объявил, что нужно обязательно переименовывать ГАИ — как раз в связи с валом коррупции, с которой к тому времени уже стала ассоциироваться дорожная инспекция. Тогда власти тоже объясняли этот жест тем, что «делается все для создания положительного имиджа автоинспекции в глазах граждан, ГАИ подмочила доброе имя, новая структура в глазах населения будет смотреться лучше» (цитирую «Российскую газету»). Структура получила имя ГИБДД, что уже тогда вызывало иронию прессы, гораздо более критичной к власти, чем в новом веке (помню статью в «Комсомолке»: «ГИБлое ДДело»). И чем кончилась эта история?

Тем, что спустя три года новый президент, Владимир Путин, высказался про ГИБДД: «Трудно выговаривается и вообще не очень понятно, зачем переименовали. Так до сих пор никто внятно не может объяснить». О том, что смена вывески не победила коррупцию, нечего и говорить. Обратно в Госавтоинспекцию переделывать уже не стали, но с 2002 года ведомство стало официально называться ГАИ-ГИБДД, а потом и вовсе как бы утратило общепринятое название. В 2004-м вывеску опять меняли, но из нового названия (Департамент обеспечения безопасности дорожного движения) аббревиатуру делать уже не стали. Так и остались условные «гаишники». Опрос, проведенный тогда же на официальном сайте ведомства, показал, что 70 процентам граждан все равно, как эта структура называется. Это примерно похоже на результаты опроса 2010 года (его проводил ФОМ): более 50 процентов посчитали, что смена названия «милиция» на «полиция» ничего не изменит.

По большому счету, так и произошло. Может, уровень доверия граждан к правоохранительным органам со временем и повысился (об этом говорят новейшие исследования), но смена вывесок тут явно ни при чем. Почему же тогда власть у нас так любит заклинания и разные шаманские действия вроде перемены имени — остается загадкой.