Кто виноват в том, что в новостях — один негатив?

Как и всякий журналист, я неравнодушен к проблемам нашей многострадальной отрасли. Как читатель, телезритель — тоже. Собственно, возмущенные разговоры о том, «что показывают по ящику!», стали общим местом для всех слоев населения: возмущаются, но смотрят. Несколько лет назад этими разговорами даже допекли Путина, спровоцировав его на тираду: «Я куда ни приду, с кем ни начну говорить, мне первая претензия в любой аудитории — это в отношении средств массовой информации. Там либо кто-то с кем-то вступает в интимные отношения, либо кто-то кого-то убивает, а разница только в том, каким способом все это делается».

В теленовостях, конечно, в интимные отношения не вступают (убивают — да). Но суть зрительских претензий от этого несильно меняется. Вот и мой коллега Вячеслав Завьялов на прошлой неделе написал здесь колонку о том, что в теленовостях полностью отсутствует т.н. «позитивная повестка». То, над чем иронизировали в советские годы (помните: «Космические корабли бороздят Большой театр»?), обернулось полной противоположностью. Тогда в новостях рассказывали только об успехах и достижениях, умалчивая почти о всяком негативе. Например, авиакатастрофы, которые нередко случались и в те годы: лишь в единичных случаях событие удостаивалось короткой информации ТАСС, которую не воспроизводили другие СМИ. И то, как пишут, лишь тогда, когда среди погибших были иностранцы... Сегодня — наоборот: Вячеслав приводит пример о том, что о случаях коррупции на космодроме «Восточный» готовы трубить все, а о самой «стройке века» — нет. Интересно задуматься, почему так происходит.

Мой коллега не развивает эту тему, однако я продолжу за него. Ситуация тем парадоксальнее, что речь идет именно о теленовостях на общенациональных каналах. На протяжении последних десяти, если не 15-ти лет, это было главное поле цензурной зачистки. В «вегетарианские» времена вроде 2003 – 2005 годов власть могла сколько угодно закрывать глаза на оппозиционные СМИ, НКО и т.д. (зачистка началась позже), но с новостных выпусков спрос был особый. Видимо, не забылось время, когда они были основным оружием политической борьбы при позднем Ельцине. Это оружие — пострашнее ядерного — было обезврежено первым. В газетах еще могли писать что угодно, но «Время», «Вести» и прочие «Новости» быстро превратились в идеологически выдержанный «государев глас». И именно там мы зачастую видим всякое отсутствие интереса к позитивным событиям. Точнее, то, чем иногда пытаются разбавить контент «ужас-ужас-ужас», выглядит откровенно плохо — как отработка обязаловки, а иногда и как пародия (например, так подавалась знаменитая история с акцией «Дрова для одиноких стариков»).

И вспоминаются новостные передачи совсем другого типа. Они не отрабатывали «позитивную повестку» как скучную советскую жвачку. Они вообще не были склонны подавать все в розовом свете, но, может быть, оттого и не испытывали сами же приступов скуки — что, кажется, делают на Первом и на «России», запинывая «обязаловку» о строительстве моста куда-нибудь на задворки эфира. Они — это «Намедни» Леонида Парфенова и «Неделя с Марианной Максимовской». Первую информационную передачу на одной из трех главных «кнопок» смотрела вся страна. Вторая, появившись на более скромном канале, уже не имела такого всенародного успеха, но и продержалась за счет этого парадоксально долго. Обе эти передачи отличал принципиально другой подход к новостям. Да, больше критики, да, поиск тех болевых точек, которых избегают госканалы. Но и — другая сторона медали — поиск тех живых событий из жизни страны, которые сегодня ни за что не попадут в новостные передачи. Другой формат.

«Намедни» могли служить энциклопедией современной жизни: в них в равной степени сочетались, например, большие сюжеты об «актуальном» политическом и о том, что появился новый культовый персонаж — Масяня, и о том, как ее создает художник Олег Куваев. Понятно, что в силу возраста я больше помню такую фактуру, чем мосты и заводы (а такое тоже было); в силу рода деятельности я хорошо помню и большой сюжет о социокультурном явлении «литературы двадцатилетних», которое тогда — в 2002, 2003 годах — начало зарождаться. Съемочная группа «Намедни» поехала в Екатеринбург к юной Ирине Денежкиной, которая на короткое время произвела революцию в литературе. Потом сенсация сдулась, Денежкина исчезла из литературы (осталась автором одной книги, как это часто бывает), а сюжет запомнился. Запомнилось, что съемочная группа всегда вытаскивала что-то такое: неочевидное, но яркое.

Как работают журналисты такого типа, я испытал на себе — уже несколько лет спустя, когда «Намедни» кончились, но была еще «Неделя с Марианной Максимовской» на RenTV. Тоже делали сюжет про молодую литературу, использовав как площадку (и как новостной повод) премию «Дебют». Я запомнил, что съемочная группа почти не расставалась с нами дня четыре — и это ради пятиминутного сюжета. Ездили с нами, финалистами премии, всюду — на семинар, в театр; в бар, не знаю. Детали уже забылись, но я помню, что сюжет получился очень крутой, и даже отношения сложились какие-то человеческие, по крайней мере, я потом перезванивал оператору (!) в Москву, чтобы сказать «спасибо». Никогда не видел, чтобы телевидение так работало — без спешки и явного налета «обязаловки».

Не секрет, что обе передачи были закрыты, в итоге, по цензурным требованиям. Государственные интересы у нас охраняют очень бдительно, а в этих передачах проскакивали сюжеты, которые не очень хотели бы видеть в высоких кабинетах. Теперь, по контенту «Времени», «Вестей» и прочих «Новостей» мы наглядно видим, как вместе с водой выплеснули и ребенка. Как из новостных передач исчезла та «позитивная повестка», которая была бы связана с интересом — и журналиста, и зрителя. Осталась скучная жвачка, в нагрузку к официальным обязательствам освещать кремлевский протокол. Оживление — только ЧП, война, авария, кровь. Желающих вдохновенно воспевать строительство космодрома, моста, впишите любой пункт, что-то не видать. Думаю, это — неумение вдохновляться — оборотная сторона цинизма, который неизбежен, когда работаешь целиком в цензурных лекалах.

В этом есть какая-то ирония судьбы: желание утвердить теленовости с «государственным» мышлением породило нечто отчасти «антигосударственное» по своей сути (не желающее делать хорошо не из-под палки, неискреннее, «от души» смакующее только негатив).

Впрочем, чему удивляться. Цензура еще никогда не приносила ничего хорошего в долгосрочной перспективе.