Заначка

Поговорим о заначке. У каждого мужика есть свой фирменный способ образования заначки. Каждый выкручивается, как может.

Один мой приятель прятал заначки в несезонную одежду. Ну, то есть летом — в зимнюю, зимой — в летнюю. Вроде бы верно: какой жене придет в голову жарким июльским полднем шарить по карманам дубленки, которая висит в шкафу обсыпанная нафталином. Или расстегивать молнии лыжного комбинезона, что в скатанном виде покоится на антресолях. Но это исходя из нормальной мужской логики. Однако же женская логика требует в момент твоего отсутствия достать все меховое барахло и отнести его в химчистку.

И вот мой приятель возвращается с рыбалки, гордо вываливает в раковину полведра бельской мелочи и пока жена думает, чистить ей этих головастиков или отдать коту, тихонько открывает гардероб. И приходит в ужас: все его манто исчезли, а вместе с ними то, на что он с друзьями собирался посидеть в тени ближайшего кафешантана. В химчистке приемщица делает большие глаза и, облизывая губы, испачканные дорогим шоколадом, трясет головой: «Пятьсот рублей? Одной бумажкой, да? Еще на уголке надорвано, да? И три купюры по сто, да? Нет, не находила...»

Другой мой знакомый прятал заначки в книги. Казалось, риска не было никакого: пожелтевшие фолианты под названием «Каталитический крекинг», «Матанализ», «Л.И. Брежнев. Речи и статьи», «Вспученный вермикулит — будущее советского домостроения» стояли на полке где-то под потолком и любопытства ни у кого не вызывали. Приятель мой был человеком бережливым, и вскорости его бывшие институтские учебники превратились в небольшой «филиал» Сбербанка, на средства которого можно было дважды выдать замуж единственную дочь, если бы ее личная жизнь не удалась с первого раза.

Однажды, вернувшись домой, он с содроганием застал супругу за генеральной уборкой. Эта сумасшедшая женщина пропылесосила все книги, а те, что, по ее экспертному мнению, не представляли никакой ценности, отдала племяннику-студенту, поскольку тот, по счастливому стечению обстоятельств, учится в том же вузе, который когда-то окончил его любимый дядя. Любимый дядя со вспученными, как вермикулит, глазами помчался к племяннику и застал компанию юношей и девушек, обставленных дорогим виски и коньяком, банками с черной икрой и еще какими-то немыслимыми деликатесами. Рыгая семгой и авокадо, возбужденная молодежь внимательно перелистывала учебник по дифференциальному исчислению.

Спасти удалось немногое. Хватило только на новый пылесос, потому что старый мой приятель разобрал в поисках «высосанных» заначек и заново собрать уже не смог.

Но самый тяжелый случай произошел с одним жителем уфимского пригорода, приехавшим с женой в город продать собственноручно выращенный картофель. Картошка уродилась отменная, и к супругам тут же выстроилась приличная очередь. Деньги, разумеется, принимала жена, а наш герой таскал мешки и орудовал ведром. Через пару часов нелегкой (кроме шуток!) работы под ложечкой у мужика засосало, но о том, чтобы выцыганить у хозяйки полтинник на «мерзавчик» и перевести дух, даже думать не приходилось. Вдруг жена, на мгновенье отвлекшись поскандалить с какой-то бабкой по поводу двух недовешенных клубней, перестала контролировать сумочку с деньгами. Этих секунд было достаточно, чтобы выудить оттуда несколько чумазых купюр. Супруг свернул их в трубочку и сунул за пояс.

Наконец картофель закончился. «Ну, ты тут прибирайся, — сказал наш герой жене, уже чувствуя, как первые сто граммов скользят внутри его небритого кадыка, — а я в кустики сбегаю». — «Ты давай недолго», — крикнула обворованная женщина, подозрительно глядя вслед убегающему мужу. — «Я мигом!» — откликнулся он, практически не кривя душой, потому что на спор с деревенскими мужиками выпивал «чекушку» за четыре секунды.

У винного прилавка ближайшего магазина он вдруг вспомнил, что забыл, куда положил деньги. А купюры между тем от многочисленных телодвижений выскользнули из-под ремня, свалились в трусы и запутались там, как неопытный путешественник в джунглях. Изучение карманов, швов и складок верхней одежды ничего не дало. При этом мужику приходилось снимать вещь за вещью, чтобы в десятый раз подряд не залезать в один и тот же карман. К тому моменту, когда он остался в трусах и майке, в винном отделе собрался весь коллектив магазина во главе с заведующей. Когда продавец картофеля полез в трусы, публика, на сто процентов состоящая из женщин, счастливо завизжала.

Между тем заждавшаяся мужа жена начала проявлять активное беспокойство. Она уже десять минут лихорадочно оглядывала окрестности, когда из дверей ближайшего магазина выскочила тетка в синем фартуке и заорала, обращаясь к какой-то своей знакомой: «Клавка, иди скорей, тут мужик за чекушку стриптиз показывает!»

Супруга, движимая каким-то смутным женским чувством, подхватила мешки с ведром и ворвалась в магазин, словно русская конница в пылающую Казань. Она как раз застала мужа, роющегося в трусах. На лице ее спутника жизни была нарисована счастливая улыбка, потому что он, в прямом и переносном смысле слова, наконец, обнаружил деньги. Этот счастливый миг совпал со звоном, который создает цинковое ведро, соприкоснувшееся с человеческой головой. Супруг рухнул на холодный кафель, купюры выскользнули из разжавшейся руки и упали к ногам разъяренной супруги.

Я так никогда и не услышал финала истории, потому что рассказчик, он же главный герой, всякий раз, доходя до этого места, начинал плакать и просил налить. А выпив, замыкался в себе и замолкал, глядя в пространство своими грустными и совершенно беззащитными глазами.