Что ждет теперь турецкие лицеи?

Здание «Уралсиба» в Уфе, которое из-за его размеров и высоты недоброжелатели сразу же окрестили фаллическим символом города; ресторан на Ленина, где считалось шиком пообедать; дубленки и кожаные куртки, в которых щеголяло полреспублики — в 90-е годы в Башкортостане проживало много турков и они достаточно весомо вкладывались в нашу экономику.

И им было хорошо, и нам: уж турецкие вещи были (и остаются) качественнее китайских, фрукты и овощи, правда, были так себе, но зато круглый год. А вот с образовательными новациями у турков в республике как-то не сложилось.

Я помню, как открывались турецкие лицеи, и как престижно было в них учиться. Это было что-то вроде интернатов, с прекрасным оборудованием, оснащением, высококвалифицированными преподавателями. Там был мощный упор на языки — турецкий и английский. Много уделялось внимания духовному воспитанию. Лицеи быстро стали элитарными, туда выстраивались очереди из родителей, желающих засунуть своих отпрысков, и было понятно почему — тамошние выпускники легко поступали не только в вузы Башкортостана, но и московские.

СМИ писали, что в этих лицеях учеников приобщают к намазам, знакомят с разными религиозными мусульманскими течениями (например, с учением Фетхуллаха Гюлена). Сами лицеи это категорически отрицали.

Для справки: гюленизм (или «Фетхуллахчулар») считается одним из ответвлений организации «Нурджулар» (в нашей стране организация признана экстремистской, ее деятельность запрещена). Впоследствии гюленизм развился в самостоятельное учение, а группа его последователей образует международную сеть школ, фирм, культурных центров, СМИ и коммерческих структур.

Всех учащихся в турецких лицеях, действовавших в 90-е в России, делили на пять уровней: первый — обычные дети из обычных семей, далекие от религии; второй — дети, которые знакомы с исламом на уровне семейных традиций; третий — дети, практикующие ислам; четвертый — дети, знакомые с учением Гюлена и готовые для интеграции в джамаат; пятый — лояльные и преданные гюленовскому движению ученики.

«Бабай» эти учебные заведения почему-то невзлюбил, и лицеи быстренько прикрыли, а некоторые переименовали, убрав из них слово «турецкий». И за это Рахимова сильно критиковали: дескать, душитель свободы, сатрап и вообще ничего не понимает. Но сегодня, исходя из нынешней политической обстановки, ясно, что тогда он был прав.

А вот в Татарстане все было ровно наоборот. Местное руководство турецкие лицеи жутко полюбило, как родных, и всячески поддерживало. До такой степени, что сейчас выходцы из этих учебных заведений работают и в правительстве, и в казанской мэрии, и в бизнесе, и в духовной сфере: театрах, газетах, вузах, на телевидении.

Такое впечатление, что спецслужбы и прокуратура зачистили Башкирию от турецкого влияния, а то, что в Татарии действуют несколько татаро-турецких лицеев, созданных движением Фетхуллаха Гюлена, два пансионата турецкого джамаата «Сулейманджилар», ячейки исламистской организации «Нурджулар» — никого не волнует. Есть хотя бы в одном республиканском вузе турецкий культурный и научный центр? А в Казани их полно. К тому же, в столице РТ действует представительство международной организации «Платформа «Диалог Евразия» и журнала «ДА» («Diyalog Avrasya»), принадлежащих гюленистам.

Но это ненадолго, думаю.

А что будет дальше — покажет, конечно же, время.