Скоро в школу

Вот уж чему удивился, так это тому, что в наших гигантских магазинах-супермаркетах на так называемых школьных базарах продаются обычные ученические тетрадки в косую линейку. Именно те самые тетрадки, которые некогда, в нашем далеком детстве покупали родители нам, и в которых мы оттачивали перьями каллиграфический почерк.

А перья, чтоб вы знали, в те далекие времена были тоже разнообразные — «пионерские» со звездочкой и «комсомольские» с закругленным концом. Пионерскими было труднее писать — и наклон нужно было держать, и нажим правильный делать. Комсомольские перья разрешались уже в старших классах, когда с наклоном и нажимом все уже более-менее было ясно. Мне, правда, эти уроки чистописания нисколько не помогли. Когда мама приходила в школу на родительские собрания, от нашей учительницы она слышала всякий раз уклончивое: «Мальчик ничего, старательный. Правда, почерк и чистописание у него хромают». Почерк у меня был и остается трагический…

А потом, насколько мне известно, тетрадки в косую линейку пропали. До самого, мне кажется, нынешнего наступающего 2015 — 2016 учебного года. Произошло это неслучайно: в школе появились шариковые ручки. Учительница строгая и принципиальная Татьяна Васильевна Помазан была решительной противницей таких шариковых ручек и всячески боролась с ними. А точнее, с учениками, которые стали носить с собой эти безыдейные, безнажимные, безнаклонные шариковые.

Ушли в прошлое, бесследно исчезли из наших портфелей проклятые деревянные пеналы, в которых мы держали карандаши, перочистки, резинки-ластики и прочую дребень. Ушли в прошлое божье наказанье наше — чернильницы. И хоть назывались они «непроливайками», все равно портфели наши были измазюканы чернилами до невозможности.

Мне так представляется, что наши дети, которые давно уже закончили не то что школу, но и свои университеты и институты, знать не знали эти тетрадки в косую линейку.

Возвращение этих тонких, классических ученических тетрадок в двенадцать страниц, в клетку и косую линейку, воспринимаю как некий добрый знак. Отчасти потому, что на последней странице этих тетрадей вместо барби и шреков появилась классическая таблица умножения, по которой мы знаем: дважды два — четыре. Это — как возвращение прописных истин, от которых мы в ходе экономических, политических и социальных реформ отреклись, забыли, не вспоминаем. Стараемся не задумываться о том, что черное — это черное. А белое — белое. Что лгать нехорошо. Зариться на чужое — недопустимо. Красть — преступно. Что совесть должна быть чиста. Было же, было всем нам откровение от горького пьяницы и великого поэта Николая Рубцова, заклинавшего:

Перед этой желтой, захолустной

Стороной березовой моей,

Перед жнивой, пасмурной и грустной,

В дни осенних горестных дождей,

Перед этим строгим сельсоветом,

Перед этим стадом у моста,

Перед всем старинным белым светом

Я клянусь: душа моя чиста.

Пусть она останется чиста

До конца, до смертного креста.

Я, скорее всего, крупно ошибаюсь насчет тетрадей. Скорее всего, никуда они не пропадали из школьной жизни нашей детворы. Но вчера я увидал этих пацанов и девочек, которые выбирали из многообразия товаров самые необходимые. В том числе, тетради. Сердце мое сжалось от нежности к этим хрупким созданиям, которые через неделю пойдут в школу. Они понесут в своих портфелях не просто школьные принадлежности. Они понесут наши надежды на все то лучшее, на то хорошее, о чем мечтали когда-то и мы, к чему стремились и что, увы, не сбылось в нашей жизни.

Давайте будем деликатны и бережны к нашей детворе. И в наших строгих наставлениях. И в наших требованиях к правописанию.

И, кстати, на дорожных перекрестках тоже давайте будем предельно внимательны к ним, идущим под светофоры. От нас зависит, чтобы им горел всегда зеленый, безопасный свет.