В колумнистике как на войне: почему я перестал писать в другую газету

Читатели «Электрогазеты» знают меня в качестве колумниста и постоянного автора не так давно: с октября. Сейчас подсчитал, что в уфимском электронном издании у меня вышло всего-то 34 колонки, а по популярности долгое время лидировали тексты, посвященные проблемам авиаперелетов из Уфы («разоблачениям» лоукостеров и т.д.), затем их затмила тема уфимских приключений блогера Варламова (3 282 захода) и — почему-то — башкирских санаториев (3 557 заходов). Даже по такому куцему списку можно заметить, что в колумнистике этого издания преобладает «краеведческий» уклон, и к нему, кстати, от чисто блогерской вольницы пришли постепенно почти все авторы еженедельных текстов (а сам факт того, что у тебя есть трибуна в определенный день недели, придает некую основательность: ну прямо «Слово пастыря, митрополит Кирилл»). Я попал в эту компанию «электрогазетных» колумнистов довольно случайно (и, можно сказать, по долгу службы), потому что блогером никогда не был, и в когорте тех, кто в 2010-м вознамерился преобразовать Башкирию, изобразив таких декабристов from LiveJournal, также не состоял. Я вообще всегда был немного не по этой части, и мне дико смешно встречать иногда комментарии читателей «Электрогазеты»: «Ой, оказывается, вы еще и книжки пишете? А я думала, только здесь». Впрочем, мое вступление затянулось, потому что рассказать я хотел о других колонках и другом издании. 

Если здесь я пишу колонки месяцев девять, то для «Московского комсомольца» я делал это более четырех лет, с апреля 2011-го по июнь 2015-го, и основной площадкой для публицистического высказывания считал все эти годы именно огромные портянки МК (по забытой всеми традиции, он продолжает выходить на бумаге формата А2: до конца 90-х так выглядели все газеты). Когда-то я попал туда почти по комсомольскому набору: известный журналист Айдер Муждабаев (известный тем, что сделал в МК последних двадцати лет множество громких материалов, например, единственное интервью Джохара Дудаева), став замом главного редактора и куратором рубрики «Свободная тема» (так в МК называется площадка колумнистов), начал искать «молодую кровь», обратив взоры к премии для молодых писателей «Дебют». Так в МК прибавилось 5 — 10 колумнистов, но с некоторой гордостью добавлю, что последним из этой всё же обширной группы писателей, сотрудничавших с МК, регулярно пишущим автором оставался я. С годами, тем более после разнообразных политических событий, все плавно отпали (я знаю, что про меня даже спрашивали с удивлением: «Он что, все еще пишет Айдеру в МК?!»), а мне выпала честь — как оказалось — не убежать с тонущего корабля. 

Ну, конечно, всё это было довольно приятным бонусом для человека из провинции: то, что ты приезжаешь в Москву (иногда так совпадало, что в день выхода очередной колонки я был по делам в столице), и во всех газетных киосках видишь свое лицо, пусть и размером со спичечный коробок. На малой родине, в Уфе, подобной «минуты славы» никогда не случалось, по той банальной причине, что федеральные ежедневные выпуски МК у нас не печатаются и не продаются. Всё это ирония, конечно, никакого значения физиономия на обложке не имела, а главным был тот факт, что я мог высказаться по самым острым и важным для меня вопросам, и знал, что это прочтут и в сотне тысяч копий, и в десятках тысяч интернет-просмотров, и в самых высоких кабинетах, и на площадях (и даже в турецком супермаркете, на каком-то глухом уголке далекого побережья, в отпуске, я вдруг увидел свое лицо, простите, прежде всего — текст). Посмотрел сейчас архив сайта МК, наибольшее количество просмотров было у моей колонки «Мы не ждем перемен» (38 430), но я даже нетвердо помню, о чем она (это 2013-й год)... Всякое было за эти годы. Нервная реакция на мои колонки, по одной из которых даже проводилась проверка Генпрокуратуры РФ (самое забавное, что меня это не затронуло: я просто переслал юристу МК копии документов, на которые опирался при написании материала, а убедившись, что я ничего не присочинил, Генпрокуратура в самой сути проблемы разбираться почему-то не захотела). Или, скажем, одну мою колонку 2011 года перевел на английский сам Эндрю Бромфилд, фигура № 1 в области художественного перевода. У меня на английском издано, наверное, штук пять романов-повестей-рассказов, но ни один из них не удостоился чести быть переведенным Бромфилдом; здесь же швейцарский ПЕН готовил какой-то спецвыпуск, для которого отсматривал короткую прозу российских авторов; мои рассказы не так понравились Бромфилду, как написанная в форме фантазийного эссе колонка из МК... 

Всё это вещи второстепенные, хотя и приятные; почему-то я никак не могу подойти к главному: в какой-то момент и «Свободная тема» «Московского комсомольца», и Айдер Муждабаев как ее куратор, духовный отец и идейный вдохновитель, и все два-три десятка его авторов (среди которых Станислав Белковский, Матвей Ганапольский, Владислав Иноземцев и др., в том числе и несколько собкоров иностранных газет в Москве, пишущих Айдеру по дружбе и для души), начали рассматриваться как какая-то политическая, идеологическая партия. Я не буду пояснять — кем (хотя громкий конфликт Госдумы с «Московским комсомольцем», случившийся несколько лет назад и едва не кончившийся для газеты изъятием здания и прочими печальными вещами, разгорелся именно из-за очередной колонки в «Свободной теме»). Дело не только во властных структурах. Процесс стал каким-то обоюдным, если так можно выразиться. Чем более острые политические вопросы ставили колумнисты МК, тем более болезненную реакцию они вызывали, как я понимаю, и внутри редакции тоже. Но чем большее давление было на «Свободную тему», тем сложнее было не ставить эти острые политические вопросы. Это не могло продолжаться бесконечно долго, тем более что Айдер Муждабаев — все-таки не Твардовский, из уважения к статусу которого ЦК КПСС лет пять не мог отобрать у него «Новый мир» (хотя Айдер и удостоился чести повисеть на огромном баннере на Новом Арбате — в ряду карикатур на нескольких «нацпредателей»: кажется, там были и наша землячка Улицкая, и Макаревич, и Дмитрий Быков, или Акунин, сейчас и не вспомнишь). «Московский комсомолец» с видимым облегчением расстался и с замом редактора, и с прежним авторским коллективом «Свободной темы» (тут специальных решений принимать не пришлось: понятно, что практически никто из авторов Айдера не будет работать с новым редактором). С одной стороны, предчувствие такого конца нашей «вольницы» было давно, с другой — случилось это как-то неожиданно: когда я писал 49-ю колонку (о проблемах московского «Театра.Doc»: собственно, тема цензуры и свободы творчества стала одной из моих любимых), то и подумать не мог, что именно она станет последней. Так сказать, юбилей (50-ю) отпраздновать не пришлось. 

Примеряя лекала этой ситуации к другим изданиям, я вижу, что во многих из них именно колумнистика становится «политической партией», даже интересно, от чего это зависит: от харизмы куратора рубрики, от того, что подбираются единомышленники, или от того, что именно в таком неформальном виде (колонка — это всегда «без галстуков») изданию удобнее всего проявить свое лицо? Прежде всего, я вижу такую «партию» в обильной колумнистике «Известий» («обильной», потому что там выходит по несколько колонок в день, и они занимают на сайте главные места); иногда радикальность этого «консервативного» направления просто зашкаливает. Собственно, именно из колонок этой газеты берутся цитаты, которые неотличимы от цитат из «Правды» 1937 года и расходятся по перепуганным фейсбукам, именно там генерируется самая «жесть» вроде призывов высылать из страны, расстреливать и сажать; именно колумнисты «Известий» становятся лицом даже уже не сусловского, а ждановского реванша. Именно этот «известинский» сплоченный боевой отряд становится главной «идеологической партией» на газетных просторах. 

Любопытный диалог, кстати, состоялся на днях. Мне написал один из «известинских» колумнистов, — нет, не из числа радикалов, обильно там представленных, просто коллега и хороший знакомый. «Я слышал, что Айдер уходит?» — «Ну да». Мне не хотелось развивать тему и как-либо отвечать на махание кулаками вослед поверженным «либерастам», но этого и не последовало; последовал деловой вопрос: «А кто там теперь, к кому можно обратиться, чтобы писать в «Свободную тему»?» 

Образ тонущего корабля снова возник в моем воображении, даже, скорее, не тонущего, а покинутого, взятого на абордаж и забираемого как трофей. Ну что же: a la guerre comme a la guerre, в колумнистике как на войне.