Башкирская поэзия оказалась в центре межнациональных скандалов

Вот казалось бы, стихи-то тут причем? Но почему-то именно они в последнее время попадают в центр ожесточенных споров с нехорошим национальным душком. Сначала — это было еще месяц назад — о башкирской поэзии вдруг высказался в федеральных СМИ Михаил Делягин. Я сейчас специально смотрел Википедию, чтобы рассказать читателям «Общественной электрогазеты», кто это, потому что у всех о нем какое-то расплывчатое представление: ну, какой-то российский эксперт, ну, идеолог и ньюсмейкер, ну, часто высказывается в политических ток-шоу. Если я сейчас изложу конкретные факты, почерпнутые из Википедии (директор «Института проблем глобализации», главный редактор журнала «Свободная мысль», академик РАЕН), то, боюсь, туманности не убавится. Какие-то институты, сомнительные академии, журналы; ладно. Короче, человек из телевизора. И вот этот человек из телевизора, высказываясь о широком круге национальных проблем (в связи с открытием российского министерства по делам национальностей), вдруг свернул на башкирскую поэзию и обругал ее последними словами.

Не хочется давать ссылок, чтобы не плодить возмущение в ноосфере, тем более, высказывание Делягина еще долго обсуждалось в блогах уфимцев, в популярном сообществе один из постов собрал за пару дней больше ста комментов. Одна моя коллега назвала сам пост на эту тему оскорбительным: «считаю саму тему некорректной», другая выразила мнение, что «мудр тот человек, который не вступает в дискуссию и не дает повод для дискуссии, касающейся национального вопроса». Понимая чувства коллег, я, тем не менее, не считаю, что лучший способ решения проблемы (в данном случае — проблемы неправильного отношения к поэзии) — ее замалчивание. Если пересказать мысль господина Делягина вкратце, то к нему попало какое-то стихотворение башкирского поэта (чье?) в каком-то (чьем?) переводе на русский, и на этом основании он сделал «глубокий» вывод о том, что вся башкирская поэзия якобы «предельно убога». Хорошо еще, что новоявленный литературовед не объявил образцом бессмыслицы, например, японские хокку.

Второе событие случилось совсем недавно и уже не содержало в себе такого «полемического задора». Все было предельно вежливо: уфимка обратилась в администрацию Уфы с требованием, чтобы стихи башкирских поэтов, развешанные на баннерах в честь Года литературы, перевели на русский язык. Параллельно или она, или ее соратники позаботились о том, чтобы новость об этом была подхвачена прессой. Как и в случае с Делягиным, здесь поэзия оказалась лишь поводом, почти случайной мишенью. В обоих случаях речь на самом деле шла о языковой политике в национальных республиках (Делягин «съехал» на вопросы литературоведения с разговора об уроках языка в школах). Попробую объяснить, почему оба спикера неправы, и почему вообще нельзя привлекать поэзию в качестве оружия в такого рода дискуссиях. Пожалуйста — обсуждайте любые другие «воплощения языка», но не стихи.

Мы, обыватели, ошибочно считаем, что со стихами дело обстоит примерно как с прозой или любым, например, журналистским текстом, который можно без проблем передать на другом языке. Даже применительно к прозе — это убеждение отчасти ошибочно, и самым убедительным примером здесь будет судьба произведения Андрея Платонова в англоязычных странах. Недавно, то есть буквально в последние годы, эти произведения стали сенсацией. А все потому, что нашелся тот переводчик, который потратил десятилетия, чтобы подыскать адекватную интонацию, адекватное (сколько-нибудь) выражение уникальной платоновской речи. До этого Платонов переводился и издавался, но на «фабульном» уровне не производил на иностранного читателя никакого впечатления. Даже с прозой такое бывает. Что уж говорить о стихах! Пушкин, например, не известен в мире только потому, что адекватного выражения тех особенностей его поэзии, благодаря которым для нас это русский поэт № 1, так и не нашлось. Думаю, и не найдется, потому что поезд двухсотлетней давности уже ушел, это не Платонов, это уже не интересно и не нужно человечеству. Впрочем, это надо еще прикинуть — а кому из наших поэтов «повезло», если не повезло Пушкину. В некотором смысле, поэзию вообще невозможно перевести. Можно написать другой поэтический текст, который каким-то образом — не буквально — будет соотноситься с «оригиналом».

Я как-то наблюдал за подобным экспериментом со стороны: всероссийская премия «Дебют» вывезла группу молодых поэтов во Францию, где в Gallimard’e готовился сборник переводов их текстов (кажется, он так и не вышел). Хоть я и не поэт, но тоже оказался в той делегации, нет места объяснять — зачем. Я просто помню, как дивились поэты, слушая «свои» стихи на французском: все они были переведены верлибром, то есть, если очень упрощенно, без рифмы и тем размером, в той стилистике, которая вообще ни в чем не соответствовала «оригиналам». Они спросили — почему. Им объяснили: время классической рифмы во французской литературе (в отличие от русской) прошло так давно, что если перевести их стихи «один в один», то это будет звучать так же архаично, как для нас — оды Ломоносова или Державина. Нечуткий, неопытный переводчик мог бы наплевать на такие тонкости. Получилось бы что-то «предельно убогое» для французского уха. Это все к тому, что есть материи посложнее, чем это видится любителям геополитических игр. А требование перевести стихи только потому, что вот они на баннере, а вот закон о государственном языке РФ, не менее... скажем так — «наивны».  

Хорошая традиция есть в опере: там либретто вообще не переводится, хотя и несет в себе основной сюжетный смысл. И наши певцы преспокойно поют на итальянском, а итальянские — на русском (какую-нибудь «Пиковую даму»), и ничего, публика жива и очень довольна. Никто ни с каким «национальным вопросом» это не увязывает. Я не призываю не переводить стихи вообще (хотя, если нет возможности сделать это адекватно, то лучше, и правда, не переводить). Я предлагаю оставить поэзию вне поля подобных дискуссий. Пожалуйста — обсуждайте уроки русского и башкирского, рекламные плакаты, вывески на учреждениях, надписи на заборе. Поэзия же вообще не для этого предназначена. Не забивайте гвозди микроскопом, поищите молоток.