Гармонь здесь больше не живет

— Закурим? — мой деревенский сосед Володя присаживается рядышком, тянется к пачке сигарет, шумно вздыхает после первой же затяжки.

— Что случилось? — спрашиваю я у соседа, приготовившись выслушать свежую порцию недельных деревенских новостей.

— Да, — машет рукой Володя, — ничего хорошего! Слышал про Васильеву? Пять лет дали мадам и говорят, что через месяц уже на свободу выйдет. Мол, не доказали на суде ничего про похищенные миллиарды.

Володя снова шумно вздыхает, в три затяжки приканчивает сигарету и тянется за новой. В глазах у него — неистребимая российская грусть, замешанная наполовину с российской же злостью на все вокруг него происходящее.

— Ты понимаешь, — снова заводится сосед, — тут за пару столбов для забора можно загреметь на всю катушку или за мешок зерна с фермы. А эту курву на условно-досрочное с самого начала тянут, на глазах у всех. Ну вот как такое возможно?

Володю можно понять, в его жизненном, почти шестидесятилетнем багаже, есть, помимо всего прочего, и одна ходка в места не столь отдаленные. То ли за столбы эти злосчастные, то ли за какую другую провинность перед государством. Два года провел на зоне от звонка до звонка.

Сидел сосед мой при советской власти, однако зла на нее не держит. Говорит, что получил по заслугам и по справедливости. Сам, дескать, дурак. И оттого, что соблазнился на то, что плохо лежит, и оттого, что попался. А еще Володя уверен, что раньше жилось ему лучше, чем сегодня.

— Ты глянь на молодежь! С утра пораньше в деревне мужики — кто с похмелья, кто уже пьян-распьян. И бабы некоторые от них не отстают, —кипятится сосед. — А знаешь, почему? А потому, что хозяина нет. Раньше, когда у нас тут совхоз-миллионер был, разве такие порядки были? Все при деле, а которые и выпьют, так их всем селом чихвостили так, что будь здоров! Зачем Горбачев придумал перестройку? С нее все и началось, сперва совхоз кончился, потом страна, а скоро и вовсе мы, деревенские, повымрем. Одни только вы, дачники, и останетесь.

Володя — не заштатный деревенский алкоголик. Напротив, он один из немногих оставшихся, кто еще содержит в порядке свой огород, готовый, к тому же, прийти в нужную минуту на помощь. По-соседски. Он любит смотреть по телевизору футбол и хоккей. Новости тоже смотрит, но это больше для порядка — чтоб было потом о чем поговорить с мужиками. Газет Володя не выписывает лет десять — дорого. Скудного денежного довольствия, пенсии жены, им с супругой хватает едва-едва — на хлеб, суп в пакетиках, дешевые колбасу и котлеты, на газ и электричество. Ну и внуков иногда побаловать конфетами да печеньем, если летом найдут время приехать из города к старикам в деревню.

Так и живут — они и вся российская деревня. Про инновации и инвестиции Володя только по телевизору слышал, но, сдается мне, значения этих слов так до сих пор и не понял. Да и как их понять, если примеров живых перед глазами уже лет тридцать как не было? Последние серьезные вложения в его родное село были еще до Горбачева — тогда клуб отремонтировали, да асфальт новый проложили. С той поры только дыры латают, да на Бога надеются.

Больше не на кого.