Ко Дню матери

30 ноября выдалось очень странным. Во всем мире отмечали день секса, а в России — день матери, ну и о мировых тенденциях тоже не забывали. В народе поговаривали, что подобное сочетание дат в чем-то даже логично, ибо мамами становятся исключительно через секс, пусть и не всегда через свой собственный. Социальные сети пестрели признаниями в любви своим мамам и картинками эротического содержания, а я думала о двойственности человеческой натуры. Так странно — материнство, вознесенное в святость, соседствует с не самыми возвышенными действиями.

Когда Зигмунд Фрейд впервые посетил Италию, он открыл для себя новый смысл картин, на которых была изображена Мадонна с младенцем. Он обратил внимание на то, что в большинстве случаев Иисус был изображен не ребенком, а маленьким мужчиной, жадно прильнувшим к материнской груди. Он утверждал, будто это ни что иное, как сакрализация и канонизация Эдипова комплекса, который, как известно, заключается в борьбе сына с отцом за власть и владение матерью. За категорическое отвержение звериной составляющей человека Фрейд насмехался над католической церковью.

По большому счету, любой библейский сюжет стремится увлечь человека из мира плоти в мир духа, оно и понятно — плоть без особых усилий с нашей стороны владеет нами, в то время как дух должен пробиваться сквозь толщи физиологии. Однако то, что до сей поры религия давала человеку — так это испепеляющий антагонизм земли и неба, тела и духа, животного и духовного. Большинство людей сейчас находятся по какую-то одну сторону баррикад — либо служат Богу и забывают красиво одеваться, либо думают только о своей бренной оболочке, совершенно забыв, что у них есть совесть. При этом абсолютно очевидно, что ни тех, ни других не назовешь счастливыми. Попытки примирить обе эти стороны в рамках прежних концепций — бессмысленны. Набожный человек стыдится своих низменных порывов к улучшению финансового положения или интимной жизни, светский человек хмыкнет в кулачок при словах «молитва» и «Бог».

Открытие Фрейда сильно меняет отношение к иконам и картинам, на которых Дева Мария кормит Иисуса грудью. Их созерцание навело меня на ту же мысль, к которой привела последняя экранизация истории о Ное и всемирном потопе. Если принять за аксиому то, что человек создан по образу и подобию Божьему, то нельзя противопоставлять Бога и Дьявола, потому что в Боге тоже есть Дьявол. В таком случае совершенно понятным становится наша человеческая странность, которая заключается в том, что мы одновременно можем быть и милыми, и омерзительными — ведь мы похожи на нашего Отца.

Мы можем не спать ночами, укачивая ребенка или даже нескольких, мы спасаем котят, мы ухаживаем за безнадежно больными, мы организуем благотворительные сообщества по всему миру, мы плачем навзрыд в храме и в опере. Но мы насилуем женщин и детей, мы истребляем целые народы, мы поганим Землю, мы изменяем супругам, мы воруем, лжем и можем ненавидеть родителей и тех детей, которых когда-то часами носили на руках. Мы отвратительные и прекрасные.

Глядя на эти грани человеческой натуры, очень хочется выбрать что-то одно. Как все было бы просто, если бы можно было стать только милашкой или только плохишом, святым или мерзавцем. Большинству хочется отвергнуть в себе все плохое, хочется не думать о жене ближнего своего, не пить совсем и не врать, «не жрать вредняшки на ночь», не убить за всю жизнь даже комара. Но не получается.

Чаще всего мы вынуждены существовать в ситуации выбора без выбора и все, что мы можем — это смиренно принять в себе все доброе и все злое. Я категорически против мнения, что человек — это всего лишь биологическая машина, и уж конечно, мы не только душа, способная питаться мантрами. Я за то, чтобы быть людьми — этой немного странной вселенской расой, отличительной особенностью которой является необходимость все время танцевать на лезвии ножа или, если хотите, просто танцевать, никогда не останавливаясь на отдых. Вы же наверняка замечали, какие люди становятся скучные, если пытаются быть правильными или, наоборот, лишь попустительствуют своим порокам. Отвергая одну нашу часть, мы перестаем быть собой, позволяя себе совершать ошибки вместе с благими делами, мы становимся личностями.