Фермер изменившимся лицом бежит пруду

Помните телеграммы, которыми забрасывал Остап Бендер подпольного миллионера Корейко? А ведь наш российский аграрий действительно, как та графиня из «Золотого теленка», готов сегодня бежать к пруду. Правда, не топиться. А с другой целью.

Знакомый фермер Дамир, зная мою журналистскую сущность, намедни язвительно заметил:

— Что вы нам песни поете в газетах и на телевидении про то, что надо покупать свое, покупать родное? Что балаболите про поддержку отечественного производителя? Вот я, отечественный производитель, среди лета не могу сдать молоко. Молоковоз забыл ко мне дорогу. А ведь это каждый день по 60 литров. Знаешь почему?

— Водитель запил? — предположил я.

— Да нет, конечно, — возразил он. — Сейчас таких шоферов не держат. Просто молокозаводам невыгодно принимать наше молоко — проще и дешевле им перерабатывать порошок.

— А куда ты свое молоко деваешь? — поинтересовался я.

Он удовлетворил мой интерес:

— Да хоть в реку сливай!

Этот ответ заставил вздрогнуть, вспомнить уроки обществоведения в советской школе, где нам учитель, рассказывая о звериной сути  капитализма, приводил умопомрачающие примеры с зерном. А именно: как в Америке сбрасывали зерно в океан эшелонами. То ли перепроизводство было, то ли поголовная бедность и нищета. А продавать зерно задешево, без выгоды для себя, капиталист не видел смысла, а отдавать задарма вообще не хотел. И нет такой силы, говорил нам учитель обществоведения, которая бы заставила буржуя поделиться хлебом с бедными.

Россия сегодня дожила как раз до такого состояния, когда без выгоды для себя никакой предприниматель — ни крупный, ни мелкий — шагу не сделает. И нет такой силы, которая заставила бы их поступить иначе.

Конечно, на божьем свете есть одна сила. Она называется милосердием. Но оно давно перестало стучаться в сердца доморощенных капиталистов.

Дамир, конечно, не из этой категории. Но ему просто-напросто некуда и некому девать молоко от десятка своих коров. Рядом, по соседству с ним тоже не бездельники живут. У всех есть своя скотина, свои буренки. И у них та же самая проблема: куда деть молоко?

Конечно же, отечественный производитель такой вкусной продукции Дамир не собирается сливать молоко в реку.

— Я его скотине спаиваю или гусям даю, — слегка успокоил он.

А еще по выходным дням, когда приезжаем в деревню, мы покупаем у него молоко. По сто рублей за трехлитровую банку. Вкус — не-обык-новенный!

Самому возить молоко на продажу в город несподручно, невыгодно. Да и бессмысленно. Все равно, знает фермер, санитарные службы турнут его — и будут, конечно, правы, ибо по закону призваны беречь отечественного потребителя от нечистого молока и хлеба. Правы-то правы, да вот обидно. Когда-то турнули (и сегодня успешно гоняют) бабулек с их жалким сельскохозяйственным скарбом, которым они пытаются торговать с деревянных самодельных прилавков. Потребнадзор на Руси, говорят, нынче  пострашнее, чем ребята с криминальной внешностью в 90-х.

В городе давно забыты приснопамятные бочки желтого цвета с надписью «Молоко». Реализация этого продукта поставлена на современный, цивилизованный уровень — только через крупную торговую сеть. В пакетах. Вот и хлещет город порошковое молоко.

А может, хватит лукавить, а? Пора менять лозунги. К примеру, как вам такой: «Не дадим нашему фермеру превратить наши реки в молочные!»  «Остановим фермера на берегу, пока он не начал сливать туда молоко!»

Знаете, от кого ждет помощи фермер Дамир? Не поверите, от Америки. Он уповает на американские санкции: авось отсутствие западной продовольственной химии в наших магазинах заставит наших промышленников и торговцев обратиться к своим производителям.