Неглубокая глотка моей души

Я поняла, что старею, по трем признакам: уже не могу выпить столько алкоголя, как раньше, не читаю все подряд, и не общаюсь, с кем попало.

Наверное, у каждого, кому больше 25-ти, случался тот неловкий момент, когда в разгар вечеринки ты сладко зеваешь и вызываешь такси — домой, спать. Кто-то, чей психологический возраст меньше, с удивлением взирает на тебя — как ты можешь сейчас уезжать, все только начинается! Но для тебя безвозвратно ушло то время, когда ночью было интересно не спать; когда в сердце трепетала надежда на страстные ласки, жег душу философский разговор или хотелось упиться в дрова. С каждым годом этот интерес снижается, отчасти потому, что ласки с личной квартирой можно позволить себе в любой момент, а не только у друзей «на хате», отчасти из-за ощущения бессмысленности всей этой пьяной философии, но в большей степени потому, что уже не так легко, как раньше, восстанавливаться после возлияний. Не поспишь теперь один час и не вскочишь бодро на лекции. Ныне у нас ответственная работа и дети, со всем этим шутки плохи.

Так, а что у нас с книгами? У меня самое книжное образование, какое только можно себе представить — филологическое. В силу этого факта мне пришлось за пять лет обучения перелопатить немыслимое количество литературы. Среди моих сокурсников бытовала байка, что некто посчитал объем литературы, который нужно прочесть на филфаке за весь курс. Так вот, если читать по восемь часов в день, то полный объем можно прочесть за шесть с половиной лет. Словом, немало.

Откровенно говоря, если бы я составляла программу литературы, то больше половины выкинула бы. Возможно, образовательный уровень студентов немного снизился, но зато им было бы не так скучно жить. Все-таки многие великие произведения являются таковыми не в силу интересной подачи. Но тогда, с 18 до 23 лет, я спокойно могла это глотать, ночами не спать, закусывать эклерами и семечками. Разве что литература Древней Греции, Рима и Средневековья «не пошла» — все-таки для нее нужен особый характер и душевный настрой.

А вот сейчас мне жаль тратить время на произведения, которые хоть и считаются великими, но мне по какой-то причине не подходят. Литература, что ни говори, явление гастрономическое, и тут у людей все, как с едой — в детстве грудное молоко народных сказок, в юности обеды из школьных столовых библиотек, позже всякая дрянь, какую только удается достать, а в старости диета номер два — молитвослов и календарь огородника. И если раньше я могла читать все подряд, и не страдала душевная печень, но к 30-ти годам окончательно испортила ее своей юношеской неразборчивостью. Именно поэтому сейчас я сижу на литературной диете — читаю мало и по индивидуальному рецепту, а не то, что считается мастридом.

По понятным причинам то же самое происходит с людьми. Вспомните хотя бы, с какой легкостью мы могли завести друзей. Лучших друзей нам дарит школа, колледж или университет. Все, кто встретился нам позже, максимум могут дослужиться до друзей, но не самых близких. Интересно, что одни люди в детстве и отрочестве влияют на других людей примерно так же, как книги (фильмы и прочие артефакты) и еда — в это время мы готовы общаться со всеми без разбора и особого дискомфорта. Такая особенность, правда, каждого из нас приводит к своей людской диете — формируется разного рода индивидуальная непереносимость, аллергия на некоторых людей и личные предпочтения. Так, лично я на завтрак люблю съесть что-нибудь сладкое, а мужчин выбираю на полке с интровертами.

Большинство психологов считают, что наибольшее влияние на человеческую психику оказывает его детство. Чем старше человек, тем менее он восприимчив, и тем значимее должно быть событие, чтобы помимо воли сколь-нибудь сильно трансформировать его. И действительно, если оглянуться назад, то после 25 лет, когда я развелась и родила ребенка, в моей жизни не произошло ничего сильнее. Полагаю, врата моей души захлопнулись, и на них замигала надпись «Full». Все, что было со мной после этого момента, очевидно, призвано работать с уже имеющимся жизненным материалом, включая людей, еду и книги.

Кто знает, возможно, в будущем я обрету вторую молодость и открою душу жизни, но пока я не пью вообще, ложусь в 22.00, у меня всего три подруги, один друг и я неделями выбираю книгу для чтения. Старею.