Идеальный идеал

Мне никогда не надоедает наблюдать за реакцией публики на выставки современного искусства. Здесь можно увидеть весь спектр эмоций: как искренний восторг от внезапно открывшегося «особого» зрения, так и полное неприятие и нежелание взглянуть на мир с другой точки зрения. Публика оценивает художников по-разному: по законам искусства, опираясь на здравый смысл, под влиянием рекламы и других факторов, в том числе и тех общих представлений о современном искусстве, которые сложились под влиянием исторических причин и национальных особенностей.

Один из посетителей выставки Айрата Тереулова «Головы» в галере «Х-МАХ», описывая свои впечатления в статье, написал: «Современное искусство зачастую понять очень непросто — для этого требуется либо неслабый эрудиционный багаж, либо склад ума, который открывается теми же ключами, что и у автора произведений. Откровенно говоря, я не люблю многие проявления современного искусства из-за того, что его приверженцы как будто бы и не пекутся о созидательном элементе, а только раздирают все на атомы, смеясь над всем и сочетая несочетаемое. Тут полетят выкрики из читального зала, что, мол, так говорили во все времена и не понимали гениев-современников. Спор этот может и будет продолжаться бесконечно, потому что мы живем в такое время, которое сочетает в себе две эпохи — до и после «Квадрата» Малевича».

И действительно, если публика относительно четко представляет себе то, что было до «Квадрата», то все, что было после, словно бы в черноту этого квадрата и кануло навеки. Вот и ретроспектива наших достижений, показанная на открытии Олимпиады в Сочи, подтверждает это — последним рубежом, пиком российского искусства показан русский авангард: всего лишь полувековое непонимание, и вот он уже стал официальной классикой, ценимой заграницей и нами самими (хотя часто и скрипя зубами). Очевидно, что следующие полвека уйдут на осмысление и признание искусства второй половины ХХ века, настолько велик постоянный разрыв между художником и зрителем. А пока представления о современности у уфимской публики не распространяются далее начала ХХ века, а такие фигуры, как Сальвадор Дали, относят то к классикам, то к современникам. Если в качестве любимых называются русские художники, то это в основном передвижники или академисты, в крайнем случае, ранние авангардисты и художники «Мира искусства». Это было бы легко списать исключительно на пробелы в художественном образовании (хотя и они, несомненно, существуют: курсы истории искусств в художественных вузах обычно обрываются на подступах к ХХ веку, школьная история искусства также не уделяет внимания искусству XX века), но дело не только в этом — именно искусство ХIХ века воспринимается простым зрителем как исконно «русское», последнее «русское» перед веком западных влияний и сложных направлений. Устойчивость этого представления публики емко объяснил московский куратор Андрей Ерофеев: «Почвенники и националисты часто уличают российское искусство в западничестве. Правильно делают! Скажу больше. Наше искусство не прозападное, оно просто западное. В точке кипения актуальной художественной культуры Россия ничем не отличается от Запада. Она и есть Запад. Так дело обстоит уже добрых три столетия — с XVIII века. Эта аксиома многое объясняет. В частности, почему европейский зритель сразу и легко воспринимает российское искусство, а наш, отечественный, зритель его и не понимает, и не принимает. Оно ему как будто чужеродно».

Одна, консервативная часть публики, признает только реалистическое искусство и опирается на идеалы эпохи до модернизма, другая, прогрессивная, стремится к авангардному в искусстве. Но это отнюдь не значит, что вторая категория уже способна оценить модернистское, поскольку часто судит о нем по тем же критериям, что и первая, консервативная часть публики. Чаще всего ей хочется, чтобы искусство на местном уровне было такое же, как в Москве, Петербурге или заграницей, но в то же время и таким же понятным, как и привычный для провинции реализм. При прямом столкновении с актуальным искусством прогрессивная публика часто капитулирует, признавая его новизну, но с оговорками, рассматривая актуальное как синоним слова «модное». Здесь снова хочется привести забавную цитату из блога девушки, посетившей ту же выставку «Головы»: «Немного непонятные работы художников сейчас (на мой взгляд)... Кажется, что достаточно купить кисть, накалякать что-то, где-то, как-то и вуаля, готово произведение искусства... Не ровно, не симметрично, висят ошметки (довольно-таки приличные) краски — значит, красиво... А если еще и добавить отсутствие аккуратности, то прямо идеальный идеал...»

Как говорится, осознание — первый шаг к решению проблемы. Будем надеяться, что преодоление пропасти между художником и зрителем пройдет быстрее, чем в предыдущий период — ведь путь от уже признанного модернизма (русский авангард) к постмодернизму по логике должен быть короче, чем уже пройденный от реализма к модернизму.