Дети военных не любят школы

Я сменил три школы. И не потому, что был двоечником или прогульщиком, или злобным хулиганом, подкладывающим кнопки учителям или подбрасывающим дохлых крыс директорам. Нет, всё прозаичнее – мой отец был военным.

Наверное, вам трудно представить, что такое военный городок. Это такой поселок, где несколько (от силы 50, обычно 20-30) пятиэтажных домов, школа, детский сад, амбулатория, дом культуры, с десяток магазинов. Причем, магазины появились только в 90-х годах, до этого – во времена агонии перестройки – магазинов было ровно два: продуктовый, где ничего не было, и хозяйственный, где тоже не было ничего. Хотя, преувеличиваю, конечно. Кое-что там всё-таки было. В продуктовом можно было спокойно купить кильки в томате и трехлитровую банку яблочного сока, а в хозяйственном – мыло (опять же хозяйственное, простите за тавтологию) и лезвия «Нева». Хлеб и молоко привозили раз в день, после обеда, но очередь нужно было занимать часов в 11 утра, иначе тебе ничего не достанется.

В амбулатории вам могли лишь подлечить зубы, а в доме культуры была библиотека и по выходным крутили фильмы (детский сеанс – 10 копеек). И всё. Никаких развлечений, кружков, секций и прочего.

Это я вам описываю типичный военный городок, коих в России было тысячи. Понятно, что условия в разных городках могут несколько отличаться, но в принципе всё типично.

Тем не менее, с голоду не пухли. Военным давали хорошие пайки раз месяц, у многих были огороды, на которых они с женами и детьми горбатились после нарядов, разводов, дежурств и караулов.

Но я вам хотел рассказать про школы. В принципе, школы были неплохие – обычно сильные педагогические кадры, неслабая материальная база, в спортзале всё есть, каждый год ремонт. Воинские части денег на детей не жалели, выделяли в виде спонсорской помощи по малейшей просьбе, автобусы на экскурсии – без проблем, опять же на ремонт – краска, цемент, солдат, сколько ни попросишь.

Другое дело – психологический климат. Ну, только вообразите: вы учитесь три-четыре года в одном классе, привыкаете к коллективу, дружите с кем-то, у вас общие интересы, увлечения… И вдруг новость – вашего отца переводят в другую область на повышение (не знаю, как сейчас, но в советские времена офицеру было трудно получить очередное звание, если он сиднем сидел несколько лет в одной и той же части. Потому офицеры часто переезжали). Вы приходите в новый класс. Как вас встречают? Думаете, с распростертыми объятиями? Как бы ни так. Встречают очень настороженно, как собаки, обнюхивающие чужака в своей стае. Хорошо, если примут. А бывает, что и не принимают. И становится новенький тогда изгоем. Никто с ним не дружит, никуда его не зовут. До тех пор, пока его отца снова не переводят на другую часть страны. И там снова испытания, ты опять становишься новеньким. И еще раз решается твоя судьба – примет ли тебя стая или опять отвернется. Костяк класса составляли дети гражданских – продавцов магазинов, врачей, учителей, почтальонов, милиционеров, бухгалтеров. Дети военных были в основном изгоями – по одной простой причине: они всегда были извне, они не знали традиций и культурных кодов нового класса. Возникал такой парадокс: гарнизон, городок, который построен специально для военных, в нем школа, построенная специально для детей военных, но дети эти там учиться не хотели, потому что хозяйничали там не они, а гражданские. Спросите у любого человека, лучше родившегося и выросшего в СССР, из семьи кадрового офицера: «Ты любил школу?», он в большинстве случаев вам скажет: «Конечно, нет». Потому что у него не было там настоящих друзей. И встречи одноклассников поэтому обычно дети, выросшие в гарнизонах, не проводят.

Я как-то интервью брал у фронтовика, полковника. Хороший дед, крепкий, рассказывал, как мочил фашистов из танка. Рядом сидела его дочь, которая сама уже давно была на пенсии. Разговорились мы и с ней. Выяснилось, что она вместе с отцом переезжала семь или восемь раз. И потому сменила соответствующее количество школ.

— Это был ад, — только и сказала она.

И я ее понимаю.

Извините, что перед первым сентября…