Там, где любят

Среди самой разнообразной информации, которую приносит интернет каждый день, промелькнула пару раз и такая: вчера, в понедельник, прошел День семьи, любви и верности.

Как раз повод поразмыслить о семье. Так сложилось, что я противник института семьи и брака; можно сказать, что это неприятие традиционной модели семьи взращивалось во мне с детства, только не вполне ясно осознавалось. Зато теперь, после того, как государство начало с ногами лезть в личную жизнь, заметно укрепилось (оговорюсь, что это не связано лично с моей семьей, это было бы слишком примитивным психологическим механизмом).

Возможно, кому-то это покажется безумием, но для меня семья — это добровольный союз двух и более людей. Ключевое слово: добровольный! Как раз патриархальная семья чаще всего добровольным союзом не является. Это давно изживший себя институт, которому нет места в современном мире. Очевидно, именно поэтому он сейчас так яростно цепляется за жизнь. Рискну предположить, что по большей части эти хваленые патриархальные семьи живут друг с другом вынужденно — потому что это экономически и хозяйственно выгодней. Ясное дело, что, когда у тебя куча детей, кто-то должен их содержать, пусть и плохонький муж, которого ты давно терпеть не можешь. А вот полноценной по-мизулински будет считаться только семья с тремя детьми, которая проживает в одной квартире с другими родственниками в двух поколениях. Когда-то американский поэт Эзра Паунд писал: «О, как чудовищно смотреть на три поколения под одной крышей! Вспоминаешь дерево со свежими побегами, на котором видны сгнившие, сломанные ветви». И действительно, нет ничего чудовищней и морально тяжелее проживания в одной квартире нескольких, не то что трех, но даже и двух поколений. Только бедность и невозможность честным путем заработать на квартиру заставляет многие семьи жить на таких условиях. Консерваторы будут это отрицать, но я более чем уверена, что каждая семья мечтает об отдельном жилье, будь у нее такая возможность. А те, кто вовремя этого не понимает и продолжает жить под одной крышей со своими или тем более чужими  родителями — очень быстро могут свою новую семью потерять.

Точно так же мало кого наводит на мысль, что любое партнерство (а брак  —это именно временное партнерство на взаимовыгодных условиях) не вечно, любой брак, скорее всего, будет временным. Настойчивое желание консервативных людей представить любовь и верность как некие неизменные категории обречено на провал. Больше половины моих друзей и знакомых никогда не знали своих отцов, и больше половины находятся во втором браке, пережив развод. Но почему-то общество это не наводит на мысль, что брак ненадежен.

Конечно, не все так мрачно — любовь, как ее понимают женщины, присутствует в семье. Собственно, именно на ней она и должна держаться, а не потому, что нам так велит Мизулина. «Семья там, где любят», — известный слоган на митингах протеста против дискриминации ЛГБТ-сообщества, единственное основание для семьи, по-моему. И неважно, из кого она состоит и присутствуют ли там дети.

Только вот почему все остальные виды семейной жизни Мизулина хочет обложить различными налогами, чтобы изжить их? Почему она предполагает любовь только в недобровольном сожительстве нескольких поколений кровных родственников на одной площади? То есть как раз там, где найти ее сложнее всего?