Они думают, что мы пропадем…

В театре Пушкина был сантехник. Назовем его дядя Ваня. Все его очень уважали. Сам Пороховщиков захаживал к нему в каморку и, невзирая на свое столбовое дворянство, считал за честь выпить с ним и закусить скромной закусью.

Время от времени дядю Ваню изгоняли из театра за вот это самое - за то, что не забывал «об выпить и об закусить».

А потом, когда с сантехникой происходила беда, когда трубы рвались и начинали течь неведомо откуда – из стен, из-под пола, с потолка, дядю Ваню находили. Потому что он, единственный, знал, где проходит вся эта система, проложенная еще при Иване Грозном.

Ну, не при Иване, так при Екатерине, которая тоже была столь же великая, сколь и грозная.

К слову, когда молодой Таиров искал для своего театра помещение, он и положил глаз на это здание. Но как деликатно и бережно он отнесся к старинному зданию! Он не стал ломать залы, идущие анфиладой: «Грешно. Но есть возможность пристроить к ним небольшой зал и сцену». И пристроил.

Испросил на это разрешения у хозяев. Те дали согласие на необходимые переделки. Это вам не уфимский случай образца 21 века, когда на глазах у честного народа администрация столицы безучастно смотрит, как варвары-богатеи подрывают основы Спасского храма на улице Октябрьской революции.

Впрочем, речь тут не о бережном, то бишь, простите, зверском отношении к истории, а о том, что на Руси даже пьяный сантехник знает, как спасти старое здание от разрушения вандалов. Самые мерзкие дела требуют трезвого подхода. Так вот, дядя Ваня чинил неисправность. Благодарные признательные артисты благодарили. Суровое начальство прощало ему прежние прегрешения до совершения им новых. Бывало, и мы сиживали с ним. И он нам говорил, предчувствуя очередную опалу:

- Они думают, что я без них пропаду. Ни хрена! Я без них не пропаду.

И не пропал. А театр жив.

У меня есть приятель. Славный парень. Редактирует спортивный футбольный журнал. Недавно был подвергнут обструкции со стороны футбольного начальства. Его вышвырнули со всех возможных постов. Но журнал, созданный им несколько лет назад, остался при нем. Читается на одном дыхании. Звезды российского футбола, комментаторы из Москвы, Питера, ведущих спортивных газет России не гнушаются публиковать свои материалы на страницах журнала. А сейчас ему, по сути, перекрыли кислород. Как он сам признается, ему не дают возможности общаться с футболистами, тренерами. Но он не унывает. Самые смелые и свободные спортсмены – ветераны и ныне действующий молодняк – идут на контакт с опальным журналистом.

Как же я удивился, когда недавно при встрече – нет, не в каморке, не за хмельным столом – я услышал от него: «Они думают, что я без них пропаду. Ошибаются. Я без них не пропаду».

В Нефтекамске в свое время жил-был да трудился директор одного завода, производившего оборудование для «нефтянки». В лихие 90-е завод у него, грубо говоря, отобрали. Друзья не помогли. Они, прямо скажем, предали. Он остался один. Рядом была жена, которая в него верила и поддерживала морально. Он, дело прошлое, даже таксовал, не стесняясь: «А что тут такого – не ворую, работаю!»

В Башкирии ему тогда тоже перекрыли кислород. Он взял да перебрался в соседний удмуртский город. И там создал новый завод, который также работает на нефтяников. Заказы идут со всех концов России от самых серьезных партнеров.

Он признан в Удмуртии человеком года. Не в сфере торговли, не в сфере услуг. А в производстве. Тяжелом, трудном, требующем полной самоотдачи. Президент соседней республики недавно вручал награды, произносил добрые слова. Не ему одному.

- Знаешь, что самое приятно во всем? – спросил он меня. И не дожидаясь, сам ответил: - То, что я стоял наравне рядом с доярками, трактористами, банкирами, артистами – сильными людьми. С такими - страна не пропадет.

- А в Башкирию не собираешься вернуться? – спросил я его.

- А Башкирия, что, не Россия? – прервал он дискуссию.

Бывают периоды, их не избежать, когда нас подвергают опале, когда мы уходим в общественное, деловое или политическое небытие, когда друзья нас перестают замечать, когда сама жизнь, казалось бы, заставляет нас переходить в оппозицию к ней самой. И откуда-то вдруг появляются силы, упорство и вера: «Будем жить - не пропадем».

Может, так и страна наша живет сегодня, шпыняемая просвещенной Европой с ее шенгенской зоной, которой она козыряет будто своей невинностью, с ВТО, самоуверенной Америкой с ее морскими пехотинцами и «бурями в пустыне». Они думают, что мы без них пропадем. Прав дядя Ваня:  ни хрена мы без них не пропадем.