Все новости
Мнение
1 Июня 2013, 09:00

Жизнь на пятом этаже

Булат Галиев
Журналист
В то время мы с супругой только поженились, оба были студентами – мне 21, ей 18. У нас не было машины, не было денег, чтобы нормально питаться, не говоря уже о походах в театры или кино. Но мы были очень счастливы, потому что были вдвоем и очень любили друг друга (это счастье, кстати, продолжается до сих пор, тьфу-тьфу-тьфу).
Тогда мы жили в маленькой однокомнатной квартирке в Черниковке, на окраине Уфы. Маршрутки только-только появились в городе, и проезд на них стоил рубль, а остальной транспорт был бесплатным. Мы садились с утра в 29-й автобус – желтый длинный старый «Икарус»… Хотя, садились – это громко сказано: свободных сидячих мест я лично там не видел никогда. Повезло, если ты сумеешь забраться в эту душегубку, уцепиться за поручень и провисеть там два часа, пока едешь до университета. А другой рукой поддерживаешь молоденькую жену, которая спит у тебя на плече. Как я уже сказал, дорога занимала два часа. Поэтому выйти из дома нужно было в шесть утра, так как занятия начинались в восемь. А встать в пять, чтобы успеть принять душ, позавтракать и выкурить сигарету. Но когда ты молод – эти проблемы кажутся тебе ерундой.
Но дело, в принципе, не в этом. Я хотел вам рассказать о другом.
Мы жили на четвертом этаже, а женщина с дочкой на пятом. Было ей лет 40, а дочке лет пять-шесть. И они обе были всегда молчаливые. Ни разу я не видел, чтобы они смеялись, чтобы девочка бегала или радостно прыгала через ступеньки.
Женщина всегда зимой ходила в сером немодном платье, осенью-весной в коричневой кожаной куртке. Я нередко встречал их в подъезде, говорил «здрасьте», спускался вниз, а они – наверх. И эти их тяжелые шаги «бум-бум-бум-бум-бум», без всяких разговоров, без единого слова…
Иногда я видел их вместе с мужчиной лет 50-ти – полным, старым, тяжело дышащим. Он приезжал на «Волге», оставлял ее возле подъезда. Мужчина был, вроде, начальником средней руки на каком-то предприятии и деньги у него водились. Он всегда приходил к женщине с девочкой с полными пакетами продуктов.
Соседка как-то рассказала нам, что девочка – его дочь. Это его вторая семья. И он их очень поддерживает – материально, в смысле. Но почему-то я никогда не видел их улыбающимися, даже когда они уже втроем поднимались на пятый этаж, в свою однокомнатную квартиру.
Я задумывался: наверное, тяжело ему жить вот так – на две семьи. Как мужчина, я бы его понял, если бы женщина с девочкой были веселыми, смеялись – можно было бы считать его приезды сюда отдыхом от серых будней, возможностью расслабиться. Но приезд в эту грусть, серость, меланхолию, депрессию, которые буквально сочились из них – я не понимал. И не понимаю до сих пор.
Можно сказать, что это была любовь, но скорее – это была ответственность за дочь.
Я представлял, как у них всё начиналось – она была одинока, тут появился он. Закрутилось, завертелось – ей терять нечего, он при деньгах. Родился ребенок. Он обещал поддерживать, но из основной семьи не ушел. Она согласилась (а куда деваться?) Так и живут. Он приезжает раз-два в неделю. Привозит продукты. Дает деньги на одежду для девочки. Ребенок называет его «дядя Петя» или «дядя Витя», неважно. Глядя на нее, у него болит душа, но сделать он ничего не может. Там, в другой квартире, у него больная жена и двое пацанов, которым нужна отцовская поддержка. А может, у него дочери-студентки, которым тоже нужна отцовская поддержка. Женщина ему говорит устало: «Когда ты окончательно переедешь к нам?» А он отвечает: «Пока не могу, вот вырастут дети, тогда я разведусь, и мы будем жить втроем. Потерпи». Потом он приезжает к первой жене, та спрашивает: «Опять на работе задержался?» и наливает тарелку борща. А он уже поужинал во второй семье, но нужно поесть, чтобы не вызывать подозрения. И он садится за стол, берет ложку и рассказывает: «Да опять Петрович трактор перевернул, пока кран вызвали, пока вытаскивали…». И жена, первая, законная, качает головой: «Ох, ну и работа у тебя». А та вторая, сидит дома с дочкой, и они обе смотрят телевизор, потом выключают свет и ложатся вместе спать. Когда дочка засыпает, женщина плачет. Беззвучно, чтобы не разбудить ребенка.
Однажды соседка сказала, что этот мужчина умер. Сердце.
- Успокоился, - сказала соседка.
Женщина и девочка стали еще серее, еще грустнее. Я всеми фибрами души чувствовал, что они очень-очень несчастны. И было их жалко.
Но помочь я им не мог. Точнее, не знал как.
А потом мы с женой переехали.
Мы окончили вузы, стали работать по специальности, затем родился сын, жизнь стала налаживаться…
И я выкинул их из головы. Засунул в такую глубину подсознания, что ни разу не вспоминал за десять с лишним лет. Ни разу.
А вот сегодня вспомнил.
Автор:Булат Галиев
Читайте нас: