И ни души. И одни чиновники. И все с честными глазами

Много ли человеку земли нужно? Лев Толстой в своем одноименном рассказе про жадного Пахома ответил на этот вопрос однозначно: ровно столько, сколько нужно для того, чтобы похоронить его. Последняя строка в рассказе, как горсть земли, брошенная на гроб: «Поднял работник скребку, выкопал Пахому могилу, ровно насколько он от ног до головы захватил - три аршина, и закопал его». В этом рассказе Лев Николаевич воспел Башкирию, в которой и тогда было земли эвон сколько и сегодня ее не уменьшается. Купец, к которому обратился скупердяй Пахом, посоветовал ему идти к башкирам: «Земли, — говорит купец, — там не обойдешь и в год: все башкирская». Рассказ вызвал море эмоций и неоднозначную реакцию у читателей-современников и коллег-писателей. Антон Чехов не соглашался: «Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа». Это и объяснимо: певец нарождавшегося тогда нового класса капиталистов, предпринимателей, оторвавшихся от рабьего своего происхождения, от рабской психологии, ценил свободу, независимость и уважение к личности человека превыше всего.

Однако речь не о литературе, а о нашей пошлой жизни с ее ежедневными потребностями и интересами. Они время от времени, от эпохи к эпохе, меняются. В советское время были показательные партийные собрания с «разбором личного дела члена партии такого-то» не за тайные связи на стороне, не за кражу имущества. А за то, что на маленьком участке в шесть соток он, наглец, осмелился построить баньку. Как посмел? Вот тебе твои сотки, строй на них холобуду из фанеры и выращивай огурцы с помидорами и «кулубникой».

Сегодня времена поменялись. Поменялись и интересы. Выросли аппетиты. Народился, утвердился и развивается новый класс с его безграничными потребностями. Под эти потребности этого класса созданы новые законы, в соответствии с которыми заводы, фабрики, кинотеатры, бани, леса, воды и, соответственно, земли могут стать, становятся и уже стали частной собственностью.

Когда мы читаем в СМИ информацию о неимоверных аппетитах бывшего министра обороны страны, который вместе со своей челядью, родней, зятьями, любовницами там и сям прихватывал огромные куски государственной земли в горах и лесах под личные интересы, или про доморощенного главу администрации какого-нибудь сельсовета, погоревшего на махинациях опять же с башкирской землей близ Уфы, мы понимаем, что все это - вещи одного порядка. Того самого, за которым мы просто теряем реальное представление о сути происходящего. Мы уже ничему не удивляемся: ни гектарам земли, которую ворюги умыкнули хитромудрым способом, ни миллиардам рублей и долларов, которые с помощью тех же самых схем импозантные чиновники с честными глазами увели в неведомые оффшоры под пальмы, оливы и плеск теплых морей. На их фоне отчаянные разбойники, которые с пистолетами грабят инкассаторские машины, да что там машины – банки, выглядят в глазах общества благородными робин гудами.

Когда слушаешь на новостных каналах комментарии, которые делают сенаторы, губернаторы и парламентарии к новым законопроектам, запрещающим иметь счета за рубежом, тоже мало верится в искренность их слов. Уж больно румяные лица. Уж очень глумливые ухмылки. Разве что с трудом скрываемая тревога в глазах выдает их. Но этот страх так глубоко спрятан, что уже и не различить за ним, за что боятся: за целостность счетов, за свою свободу или за собственную жизнь в целом.

Не хочется даже думать о том, что движет этими эффективными менеджерами, когда они разоряют и распродают предприятия, хапают ассигнации, имущество, земли.

Пахом, которого закопали на шихане, - невинное дитя по сравнению с ними. Впрочем, его пожалел местный народ. Что Толстой и отметил в рассказе: «Пощелкали языками башкирцы, пожалели». Кому еще нужна башкирская землица? По ком защелкают языки? Они защелкают и по вам, воры Отечества нашего.