Родительский крест

Педагогика – вещь, согласитесь, непростая. Особенно, если в роли безмолвной паствы выступают собственные дети. Да, прописные истины, которые передаешь дошколенку, академичны своей правдивостью. И бесспорны, как библейские постулаты: не укради, не убий, не возжелай… С подобной жизненной установкой в большой мир вступает большинство нынешних детей. Но вот когда юное мировоззрение обогащается первым жизненным опытом, достучаться до сознания ребенка становится уже искусством. Родительским даром, если хотите.

Моему поколению было проще. Наши родители - помните? - не заморачивались педагогическими хитромудростями. Тогда, в большинстве своем, азы жизненных устоев в семьях дети впитывали из неписаного домашнего устава. Нравственные границы «нельзя-можно» читались в жестах и взглядах старших – этого было вполне достаточно. Сам быт тогдашних советских людей напрочь отрицал любое детское инакомыслие. В стройную же систему кодекс поведения выстраивали и ранжировали в детском сознании воспитательницы в садике и первые учительницы (странно, но почему-то было мало в те годы педагогов-мужчин). И все: в отрочество мы входили готовыми «к труду и обороне» представителями дружного советского монолита.

Сегодня многое иначе. Детсадовско-школьное влияние педагогов начинаем дублировать и дополнять уже дома. Потому как жизнь иная, да и чужие воспитатели – не те уже сухомлинские да макаренки. Буквально лет с трех начинаем знакомить ребенка с правилами безопасности на улице. Если вдруг они окажутся ненадолго без родительского пригляда. Нет, я не о правилах поведения на сегодняшних дорогах и лихачах, для которых даже тротуар спокойного двора – автотрасса. О них тоже помним ежечасно. Горечь в напоминании других табу: нельзя, мол, уходить в глухой закоулок или за гаражи с чужим дядей посмотреть забавного котенка, входить в кабину лифта с посторонними…

Подросших до класса пятого-седьмого, начинаем подозревать в дружбе с сомнительными приятелями-подругами, принюхиваться к одежде, рыться тайком в их карманах.

И целая наука для родителей – диалоги, что называется, с глазу на глаз с подросшим чадом. Как объяснить молодому человеку, что многие взрослые поступки не есть образцы нравственности, коим надо следовать, и которых завтра во взрослой жизни необходимо придерживаться. Да, дитя мое, мы, мол, вынуждены порой так поступать – обстоятельства, черт бы их побрал! Но ты-то должен быть лучше нас! И тут наступает некий диссонанс. Мы намеренно снижаем планку незыблемого до вчерашнего дня родительского авторитета ради идеала, до которого хотели бы приподнять свое потомство. Только сможет ли правильно оценить подобную жертвенность молодой человек? Поверит ли он в искренность побуждений родительского сердца?

Я, к примеру, люблю свою родную сторонку. Где все обустроено по моему мироощущению. Но своим детям желаю иного будущего – без копирования собственного жизненного опыта с мелкими радостями и памятными горчинками, который скопил ко дню сегодняшнему. Сыновей, к примеру, хотел бы видеть в добропорядочных европах и канадах, дочку – в безопасной для слабого пола стране, внука – человеком новой формации. Готов даже жизнь положить на плаху. Но, увы, она не той стоимости товар, денег от которой хватит на осуществление подобной  мечты… Однако отказываться от тайного желания не хочу! Хотя и отношу себя еще к тем патриотам. Даже державникам, если угодно!

…Мой отец когда-то не стал мешать мне в выборе жизненного пути. За что ему и благодарен. Как и той стране, что помогла встать на ноги. Но ныне, увы, ситуация иная. У детей нет иной подпорки в выборе завтрашнего дня, как слово и плечо близкого человека. И еще его финансовые возможности. С последним же у большинства – картина далеко не мажорная. Потому-то быть сегодня педагогом для своих чад – не столько наука, сколько крест. И потому дилемма: нести его по обязанности или же прислонить родительскую ношу к ближайшему дереву, а самому устало присесть на обочину? Вопрос, который надо решать в любом случае. Иначе, зачем, спрашивается, тогда жил?