Погоны - признак доверия или силы?

Согласитесь: как-то легко и незаметно в наш обиход вошло, к примеру, словечко «инвестиция». Или, скажем, «модернизация», тот же «менеджер». Видимо, потому, что не вызвали в нас некоего внутреннего неприятия: времена на дворе нынче такие. С другой же стороны, чуждость иных понятий мы отторгаем сразу и бесповоротно. Потому как спинным, по Хазанову, мозгом чувствуем – не наше это слово. Может, и свыкнемся с какими-то новообразованиями позже, по истечении долгого времени. В крайнем случае, не мы, так потомки. Но много позже…

Себя не отношу к людям мнительным. Излишняя подозрительность, полагаю, усложняет и без того непростое нынешнее житие. Но когда начинаешь выкладывать некий логический пазл, нет-нет, да посещает мыслишка: а к чему такие совпадения? Возьмем, к примеру, далеко идущие планы забугорных идеологов по развалу ненавистного им СССР. Все, чем могла гордиться большая страна, было подвергнуто обструкции: история, традиции, братские отношения между бывшими союзными республиками, те же завоевания в космосе и успехи в балете. Касаемо, кстати, последней культурной сферы: может, неслучайно в начале 90-х в желтой прессе чересчур уж настойчиво педалировали истории беглых Барышникова и Нуриева? Видите, мол, даже балеруны у них – инакомыслящие! Такая вот, мол, страна с дутыми идеологизмами…

Начали в те годы появляться на телевидении образчики свободного нрава. Помните проект «За стеклом», где наша молодежь на виду у всех освобождалась от этических устоев, заложенных у нас на генном уровне? Однако разработчикам такая форма показалась чересчур лобовым приемом. Тем более, что большая часть телеаудитории на жареное не клюнула. Потому, видимо, инициаторы свернули действо. Немногим позже стартовал «Дом» - более продуманная версия высвобождения от нравственных норм. И она благополучно, как видим, прижилась.

Появление на экранах знаменитого сериала о «ментах», считаю, из той же идеологической обоймы. С хорошо продуманными наперед перспективами. Вначале нас приучили к тому, что бранное прежде слово стало вторым, официально прижившимся обозначением профессии блюстителя порядка. Даже сами правоохранители притерлись к новому прозвищу. И потихоньку стали забывать смысл тотема, который предохранял их от нападок недругов – «Сила милиции в связи с народом!» Не скажешь же теперь: сила ментов в поддержке их обществом. Звучит, согласитесь, глупо и противоестественно. И потому смена вывески органов внутренних дел на чуждое для большинства слово «полиция» в народе было воспринято как естественное развитие событий. Еще больше отдаляющее нас от представителей закона. А, значит, дальнейшей дестабилизации порядка в стране…

После известных казанских событий МВД начало собирать по стране первые урожаи народной нелюбви. Дошло до того, что руководитель ведомства в отчаянии призвал общественность, духовенство и СМИ к содействию в создании пристойного имиджа человека в погонах. И даже ввести в полицейских вузах курсы человеколюбия.

- Мы очень озлоблены сейчас, у нас очень много проблемных вопросов, а надо просто научиться слушать и быть услышанным, надо уметь сопереживать, сочувствовать, - заявил министр на днях на заседании ведомственного Общественного совета.

По словам Нургалиева, человеколюбие, как предмет, необходим, «потому что мы работаем с людьми». Если уж до главного полицейского только-только дошло, что ведомство работает с народом, как скоро поймет эту азбучную истину его подчиненный в самом дальнем райотделе страны?

Я с теплотой вспоминаю башкирского министра внутренних дел начала 90-х – Анаса Хасанова, доросшего до высокого кресла из сапог простого участкового. Он, как и его последователь Рауль Файрузов, были просты в общении, доступны для прессы. К сожалению, не могу сказать такого о последних наших министрах. Далеки они от народа, как и сама милиция последних лет. Пардон, теперь уже полиция. Судя по теперешней вывеске ведомства, иными они, видимо, быть не могут – статус самого названия к этому обязывает.

И последнее. Инородное нашему люду слово «полиция», возможно, и приживется в обиходе. Но та пропасть, которую имеем на сегодняшний день между обществом и правоохранительным ведомством, продолжает пока только расти. И, что самое печальное, на мой взгляд, теряется с каждым днем связующая нить между людьми в форме, которые вышли из нас, и нами, не приемлющими роль бесправных. Остается в такой ситуации лишь ностальгически вспоминать о доброй силе милицейских погон, которые были не украшением мундира, а знаком людского доверия…