Вспомнился на днях Элгуджа, владелец небольшого уфимского ресторанчика «Грузинский дворик», что располагался на задних дворах одного из торговых комплексов. Где он теперь, человек искренний, любящий свое дело? Кого радует нынче вкуснющими хачапури, ароматными сациви, кому достает из хозяйских запасов настоящую «Хванчкару»? В «Грузинском дворике», кстати, мы с женой отметили один из самых чудных новогодних застолий. И вот как-то, года три-четыре назад, ресторатор по телефону в сердцах выронил: уеду к себе, на историческую родину. Потому как житья ему здесь местные начальники и милиция не давали…
Словом, в моей памяти он остался человеком с взъерошенным характером, которого Уфа, где он прожил последние 20 лет школьным учителем труда, так и не защитила. Прости и меня, Элгуджа, как частичку башкирской земли, ставшей для тебя в одночасье негостеприимной …
А познакомились мы в нерадостное для него время, когда в России повсеместно, после прихода к власти Михаила Саакашвили, началась «волчья охота» на все, связанное с нашим южным соседом. Мы, три журналиста, случайно забрели на огонек в его заведение - искали тихое для беседы место. Хозяин, по грузинской традиции подсевший на минутку к гостям, засиделся с нами до позднего вечера. Говорили и спорили жарко. Начали с Кикабидзе и его бесподобного Мимино, перешли на политику. Но разность взглядов не помешала расстаться друзьями: мы ведь все были родом из СССР. Это сегодняшним пацанам, выросшим уже в разных государствах, легко целиться друг в друга. Нам же, вскормленным под одним кумачовым стягом, многое друг в друге было понятно.
Об одном сожалею: не попасть уже в прежнюю атмосферу Тбилисобо – праздника грузинской столицы. Нет, свой день город отмечает в последнее воскресенье октября и поныне. Но уже без нас, туристов со всей страны, запросто съезжавшихся на знаменитые народные гуляния. Как и не слетать тогда в Ташкент – «звезду советского Востока». Где рынки Куйлюк и Госпитальный манили прохожих ароматами лагмана и плова, а огромный жилой квартал Чиланзар, выстроенный после памятного землетрясения узбекской столицы, радовал в те годы глаз броскими надписями на стенах домов, типа «построено Краснодаром, подарено Саратовом…». Там, в Ташкенте, в далеком 73-м, мне, кстати, представилась возможность посидеть за одним обеденным столом с артистами из Театра на Таганке – Золотухиным, любимым мною тогда Бумбарашем, Высоцким. Но я (чудак!) предпочел приглашению директора местной госфилармонии, приятеля двоюродной сестры, культпоход на какой-то заморский фильм.
…Да, не ценили мы тогда огромность своей страны. Простоту отношений, общность поэтических пристрастий, родство душ и взглядов. В армии, к примеру, в одном взводе со мной служили немало казахов. Среди них были и продвинутые в музыке ребята: они знали песни «Воскресенья», «Цветов» - вот уж перед отбоем в казарме рвали друг у друга гитару! А в Чечне времен первой войны, на одном из блокпостов при въезде в разрушенный Грозный, со мной делились сигаретами новосибирский паренек из пехоты и чеченец из лояльной нам тогда роты охраны тогдашнего главы республики Доку Завгаева. Вспоминали советские фильмы, говорили о «Песнярах». А на следующее утро узнал, что их, обоих, ночью вырезали боевики…
Очень хотелось бы в этот Новый год вновь посидеть в уютном ресторанчике у Элгуджи. Скучаю по молдавским ребятам, моим добровольным переводчикам, когда вместе отдыхали в социалистической тогда Румынии. Вспоминаю саратовского немца Кольку Фрейзера, переехавшего в Германию, Саньку Гринталя, осевшего на земле обетованной. Хотел бы свозить своих детей в древнюю Бухару, в городок Ромитан, где после ранения на Калининском фронте военкомил отец, не прочь был бы поваляться на пляже под Красноводском с горячим туркменским однокурсником свердловского журфака Мамедклычем Мамедклычевым или просто Мадей. Увы, увы…
Но это было. И это во мне. И хорошо, что было!