Неудобно получается

Недавно общался со своим старинным приятелем. Он наемный директор в одной маленькой фирме. Фирма эта занимается оказанием консультационных услуг. Штат небольшой, большинство работников, точнее, работниц, – молодые девчонки, 20-25 лет.

– Ну и как, – спрашиваю, – управляешься?

– Ты знаешь, в целом, нормально. Есть кое-какие нюансы, но в остальном – все хорошо. Наращиваем клиентскую базу, крутимся, девчонки у меня – молодцы. Хотя, повторюсь, есть кое-какие вопросы…

При произнесении слов «кое-какие» приятель мой оба раза непроизвольно морщился и начинал ерзать на стуле. Невербально он прямо и однозначно подчеркивал то, что эти «кое-какие нюансы и вопросы» его по-настоящему тяготят.

– А в чем дело? – спросил я тогда.

Он вздохнул и пожал плечами.

– В общем-то это, возможно, по твоей части. Есть у меня одна сотрудница. Назовем ее, ну, скажем, Света. Очень толковая. Студентка, учится на вечернем. Второй год работает у меня. Работает хорошо. Я ей доверяю вести важные для нас организации, она курирует договора, хорошо взаимодействует с контрагентами. По крайней мере, от них я про нее всегда слышу только положительное. Но есть у Светы одна особенность. Иногда она не выходит на работу. Надо сказать, что она меня об этом предупреждает. Звонит, говорит, что приболела, что денек-другой отлежится и потом выйдет. Я, как правило, иду навстречу. Обычно, у нас есть такая возможность. Если кто-то из сотрудников ненадолго занемог – мы можем «прикрыть» его или ее перед клиентами. Так вот, у Светы таких эпизодов за все время работы у нас было раза три-четыре. Из них два – за последний месяц. И все бы ничего, но после последнего такого раза ко мне подошла другая моя работница – Светина подружка – и сказала:

– Вы бы, Иван Иванович (это приятеля моего я так назову), поговорили бы с ней!

– О чем? - спросил я.

– Так она же бухает по-черному! – сказала мне сотрудница. – Пропадет девчонка! А нас она не слушает.

– Я, признаться, впервые оказался в такой ситуации, – продолжил мой приятель. – Я легко представлял себе воспитательную беседу о вреде пьянства с каким-нибудь мужиком. А вот с молодой, 20-летней девушкой – нет.

– И что? – спросил я.

– Что-что, – буркнул мой приятель. – Позвал эту самую Свету и прямо в лоб с ней заговорил. Что, мол, правда ли, что ты пьянствуешь и поэтому работу пропускаешь? Сам сижу, краснею, верчусь на стуле, как угорь. Неудобно разговаривать – прямо не представляешь насколько. У меня же к ней по работе, в принципе, вопросов-то нет. Я же, получается, просто как старший товарищ. С лучшими пожеланиями…

– А она что?

– Сидит тоже красная, как рак. Глаза прячет. Говорит, что разговаривать на эту тему со мной ей ужасно стыдно. И сказать она ничего не может и не хочет. Потому что меня очень сильно уважает. Вишь как... Потом взяла и заявление написала. По собственному… Теперь надо что-то решать. Либо прощаться с ценным работником, либо что-то придумывать. И вот я не знаю – как мне быть. Может, не надо было мне соваться к ней с этим разговором. Что думаешь, а?

На самом деле я от прямого ответа ушел. Предоставил приятелю решать свои производственные вопросы самому. Но разговор этот меня задел. Насколько правомочен начальник или коллега по работе лезть в личную жизнь своего пьющего сотрудника? Где граница между когда «еще нельзя» и когда «уже нужно»? Как построить такой разговор? Как при этом самому совладать со своими собственными переносами и проекциями? В контексте моего предыдущего материала про «амаэ», мне кажется, тут есть о чем подумать…