Владимир Глинский: Уфа выходит за рамки провинциального города

— Договор, подписанный в свое время между Москвой и башкирскими родами, был достаточно уникальным. Башкирия тогда стала первым проектом, по которому в дальнейшем строилось все Российское государство. Выстраивая государственные отношения, Россия не пошла по стопам британской или американской империи. Уникальность и своеобразие нашей страны в том, что она создавалась из равноправных территорий.

Башкирия всегда была первой в формировании общероссийского сознания. В 1917 году Башкирия стала одной из первых автономных республик в составе РСФСР. То есть опять-таки здесь была сформирована модель, по которой потом выстраивалось наше государство.

В 91-м страна была на грани полнейшего развала. И эта деструкция могла пойти дальше по республикам, но этого, к счастью, не случилось. Это заслуга, в том числе, и нашей башкирской земли.

Есть одна вещь, которой мы могли бы научить остальной мир. Это наша способность к единению, чувство общности. В Башкирии мирно сосуществуют люди разных национальностей, разных конфессий. Понятно, что не обходится без мелких ссор — в любой семье возникают обиды, размолвки. Но мы научились не придавать им большого значения, не раздувать серьезные конфликты. Главное, что мы хотим жить здесь, жить мирно и ощущать некоторое соответствие этой земле.

Больше чем за десять лет, которые я провел в Уфе, у меня появилось ощущение, что Башкирия для меня роднее, чем Ивановская область — родина моих предков.

В 89-м году, будучи 22-летним юношей, я уехал в Москву в поисках приключений. В Башкирии я не был долгих 15 лет. И все это время я ощущал нарастающую тягу к этой земле. Я могу назвать три вещи, которые тянули меня сюда. Это запах реки Белой. Особенно, когда появилась песня нашего земляка Юрия Шевчука «Белая река», кстати, абсолютно непонятная для всех остальных жителей России, потому что для них «белая река» — это нечто символичное. А для меня это вполне конкретные вещи — пляж в Затоне, на который мы ходили, мягкость воды.

Что еще тянуло меня сюда, в Башкирию? Незабываемый вкус чак-чака. Ландшафтная неровность, которой мне так не хватало. И заповедник, куда мы, жители «Молодежки», бегали постоянно, чтобы посмотреть на медведей, лосей и т.д. Когда я вернулся обратно в Уфу и увидел, что появился проспект Салавата Юлаева, сначала расстроился, подумал, что заповедник умер. Надо сказать, что парк имени Лесоводов, который в пору моего детства был абсолютно неокультуренным, сейчас изменился, стал комфортным местом для отдыха. Но главное, что здесь сохранился заповедник, тропинки, по которым мы бегали в детстве, играя в индейцев…

Когда проходили саммиты БРИКС/ШОС, я читал иностранные газеты: мне было интересно, что пишут о нас. Конечно, иностранная пресса описывала происходящие у нас события без особой симпатии. Но факт — Уфа несколько недель подряд не сходила с телетайпной ленты. Она стала узнаваемой в мире. И сейчас у нас есть шанс шагнуть вперед. Стать чуть больше, чем просто провинциальный город.