Дочь фронтовика из Башкирии рассказала всю правду о работе в тылу

Мне позвонила Сария Ситдикова из Туймазинского района и пожаловалась, что не может найти нормальные корма для коз. Она ухаживает за матерью, которая пьёт только козье молоко. Всю войну её мама работала на тракторе, награждена медалью за труд в тылу, но не хватило справки для оформления земельного пая от колхоза, а значит, кормов от хозяйства ей не полагается. Даже иск в суд не помог.

Ещё не зная, где достать сено, я согласился помочь. Так состоялся мой экскурс в незаметную, но героическую жизнь Габиды Шайдуллиной из села Тюменяк.

На мою просьбу о безвозмездной помощи труженице тыла быстро отозвался директор ООО КФХ «Юлдуз» Фанир Галимов. Его работники привезли два огромных рулона сена на улицу Клубную.

— Как здорово! — всплеснула руками Сария Зайнулловна, встретив нас у ворот. — Купила недавно рулон сена, а оно оказалось гнилым. Я всю жизнь проработала акушеркой и мало понимаю в сене. А теперь нам двух рулонов хватит до самого лета.

Я попросил Сарию Ситдикову рассказать о своих родителях.

От ссыльного до руководителя

Жизнь Зайнуллы Шайдуллина началась на тюменяковской земле с испытаний. Юноша познал голод, болезни, а затем был выслан под Читу, получив статус члена семьи раскулаченных родителей.

— С 1941 года он несколько раз рвался добровольцем на фронт, однако его не брали по политическим причинам, — рассказывает Ситдикова. — В 1942 году ситуация на передовой осложнилась, и отца наконец-то призвали. Он быстро дослужился до сержанта и был назначен пулемётчиком. Воевал на втором Украинском фронте, освобождал город Ровно, за что награждён орденами и медалями. При штурме более половины его подразделения погибло, но отец остался жив. Он потерял сознание от взрыва снаряда. Год лежал в госпитале, приходил в себя после контузии. Его комиссовали в 1943 году, одна рука практически не двигалась.

Шайдуллину удалось вернуться в родные с детства места. Он устроился в тюменяковское лесничество помощником лесника. Судя по грамотам и поощрениям, даже с одной здоровой рукой работал за двоих. Затем трудился продавцом ларька, в райпотребобществе. В начале 1970-х был избран депутатом местного совета, а затем — председателем исполкома. В то время уже никто не вспоминал, что он сын ссыльных.

В 1941 году, когда мужчины ушли на фронт, пахать стало некому. Однако план по сдаче зерна был увеличен. Молодую и хрупкую Габиду Шайдуллину отправили на машинно-тракторную станцию.

Она прошла месячные курсы водителей и получила трактор. Это был американский «Фордзон» 1923 года выпуска, без кабины, без освещения, со стальными колёсами. В нём нещадно трясло, а двигатель жутко чадил и постоянно ломался.

— Мать рассказывала, что во время пахоты приходила в два ночи, измученная, — продолжила Сария Зайнулловна. — Сил хватало, чтобы поесть жидкий травяной суп, в котором плавала картофелина, и поспать три-четыре часа. В пять утра, насквозь простуженная и голодная, вставала пахать. Во время уборки занималась транспортировкой зерна на склад. Тогда проверяли карманы, чтобы туда не прятали зерно. Никаких пайков трактористкам не выдавали. Всё уходило на обеспечение армии. Колхозники довольствовались тем, что вокруг них не свистели пули и не рвались снаряды.

Если тракторист экономил горючее, ему полагалась благодарность. Поэтому мать, имея «керосинку» и топливо, освещала свою комнатушку лучиной.

Тогда в округе не было охотников с ружьями, и волки иногда забегали на окраину села. Однажды «Фордзон» заглох в поле. Волчий вой раздавался все ближе, и вот уже серые тени заметались возле трактора. Каким-то образом мать завела двигатель, и хищники отбежали на приличное расстояние. Так и работала всю войну. Утром ее встречали вороны, ночью — волки.

Голодно тогда было. Рвали и перемалывали траву, ловили пескарей в речушке. Мать немного выращивала зернобобовые. Больше половины куриных яиц приходилось сдавать государству. В противном случае были бы проблемы — птицу могли изъять.

Ордена и медали Зайнуллы Ахмадуллиновича потерялись где-то в школьных музеях. Габиду Габидуллиновну за самоотверженный труд не раз награждали почётными грамотами, а вскоре — медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Молодые влюбились и поженились в 1945 году. В 1946-47 годах у них родились я и моя старшая сестра, потом — братишки.

С хлебом и после войны было трудно. Но когда построили свой дом, стало немного легче. Мама обожала нас и учила хорошо относиться к людям, отвечать за каждое сказанное слово. Великолепно пела, а когда вышла на пенсию, участвовала во всяких конкурсах. Помню, записала ее на смартфон и отправила запись в Казань на конкурс. Она заняла в том конкурсе призовое место.

Хлеб сельчане начали досыта есть в начале 60-х годов. Потихоньку разрешили держать овечек, коз и гусей. Мы ценили любые маленькие нюансы жизни, умели им радоваться, потребность к труду у нас в крови. И все это — от замечательных родителей. Папа, кстати, был отменным пасечником, много знал о пчелах, делился медом с сельчанами. Однако фронтовые раны сделали свое дело. Он умер на 85-ом году жизни в 2007 году.

Мать трудилась в колхозе, в основном на прополке, до самого выхода на пенсию. Потом стала периодически болеть. Даже в свои 86 лет управлялась с козами и огородом, белила сараи, содержала дом в идеальной чистоте. Никогда ничего не просила у властей. А жилищный сертификат нам, родственникам, пришлось выбивать через прокуратуру в 2016 году. Увы, это тоже реальность. Меньше всего наши родители задумывались о себе, не обижались на Родину. Больше думали об окружающих и близких. Поэтому мы очень благодарны землякам за помощь и внимание.