Шаура Шакурова: «Стараюсь дать надежду своим героям...»

2015 год объявлен Годом литературы. Мы беседуем с писателем, драматургом, сценаристом  Шаурой Шакуровой. 

— Участие в семинаре современной драматургии стало для меня интересным событием. Узнала я о нем благодаря социальным сетям в последний день,  отправила заявку буквально в последний час. У нас были потрясающие педагоги: Валентина Федорова, Дина Давлетшина, Ольга Субботина, Галина Вербицкая, и я смогла освоить новую для себя сферу — писать пьесы для театра. Мою двухактную пьесу рекомендовали к постановке в татарском театре «Нур». 

В 2014 году мы с режиссером Айнуром Аскаровым и продюсером Фанилем Галимовым получили президентский грант на производство короткометражного фильма «Пусть ветер унесет мои слова». Вначале я написала сценарий, а потом уже и сам роман. В прокате история будет иметь другое название — «Мать», премьера состоится 1 февраля нового года.

Яркие впечатления оставил киргизский фильм «Курманджан Датка», который я посмотрела на кинофестивале «Акбузат». Киргизы сумели рассказать об одной из ярких личностей своего народа. По-хорошему завидую — у них есть возможность показать в полной мере и красоту своего народа, и своей природы, и свою великую историю. Нашему кино пока до этого далеко…

— Конечно, хочется! Но, знаешь, писать в стол — очень тяжелая история. И все быстро устаревает, как ни странно. Даже сценарий исторической картины ты пишешь, исходя из восприятия современного зрителя.

Периодически возникают режиссеры, которые горят желанием снять фильм на нашем историческом материале, но когда спрашиваешь: «Есть ли у вас деньги?», они не могут ответить, а это несерьезно. Поначалу кажется, что ты гений, которому подвластно все. А мне порой кажется, что я посредственность…

— Когда я поступила во ВГИК, нас всех собрали в одну аудиторию, и педагог по драматургии Татьяна Артемьева нам говорит: «Вы все гении». Первые 15 секунд я в это верила. Это такое чувство — ты понимаешь: ты гений, тебя оценили по твоим работам. Потом я оглянулась: в аудитории были режиссеры, продюсеры, операторы, в целом человек сто. Ну не может быть сто человек гениев! Просто она хотела нас вдохновить…

К счастью, у меня достаточно самоиронии, чтобы относиться к себе адекватно. Когда человек верит, что он гений — это путь в никуда. Например, вчера я придумала гениальную историю. На всякий случай спросила у Яндекса, а эта история уже есть, хотя и немного в другой вариации! У нас такая профессия: чем больше ты занимаешься, тем больше понимаешь, что нужно бесконечно заниматься самообразованием, все время читать.

В последнее время театр увлек меня тем, что твою пьесу могут поставить по-разному и могут вытащить разные пласты, разные акценты расставить. А в кино ты пишешь сценарий и все. Хотя на сериалах порой приходится бесконечно переписывать сценарий — такие взаимоисключающие требования предъявляют продюсеры и редактора.

— Нет, я никогда не смотрю то, что написала, книги тоже не перечитываю.

После того, как я написала историю о самоубийстве, меня упрекнули в интервью, напомнив об ответственности перед читателями. Да, это отчасти справедливо, но ведь писатель не может не отражать реальность. А у нас республика находится сейчас на первых позициях по количеству самоубийств. Я на своем веку тоже видела немало тех, кто сводил счеты с жизнью. Естественно, это не могло не отложиться в багаж.

У меня был дипломный киносценарий «Лунные волки» — это должен быть фильм бюджетный, со спецэффектами. Эта история меня не отпускала, и я ее переписала в мистический роман. А началось все с маленькой истории, которую я услышала в деревне. Шел солдат с гражданской войны, не дошел, его убили по дороге. Никто уже не помнит, как его звали. История, связанная с гражданской войной, отозвалась во мне.

Кстати, мне даже в голову не могло бы прийти, что легендарный сценарист моего любимого с детства советско-индийского фильма «Али-Баба и сорок разбойников» Борис Сааков через много лет напишет хвалебный отзыв на мой дипломный сценарий «Лунные волки».

Что касается истории «Пусть ветер унесет мои слова», то эту фразу я услышала еще в детстве от своей мамы. Она говорила, что если кто-то пожелает плохое или проклянет, надо сказать так, и проклятие снимется. И, когда я писала историю про близнецов, основанную на башкирской легенде Сак и Сук, я использовала это выражение. Мне хотелось дать надежду моей героине, снять проклятие, которое она наложила на своих сыновей и не обрекать их на вечные скитания. В последнее время стараюсь в финале давать надежду своим героям, ведь у многих людей жизнь и так беспросветная…

— Да, мое детство прошло среди книг. Было привычно, засыпая, смотреть на старые книги… Я ходила к одноклассникам домой и, возвращаясь, спрашивала: почему у нас вместо ковров на стенах везде книжные шкафы и политическая карта мира? Говорила: «Вот вырасту и куплю ковер!» — мне казалось, это круче.

Когда я работала над диссертацией, в Уфе постоянно вслед говорили: «Ну, отец за нее напишет! Тогда это меня очень задевало, я решила: «Вот уеду в Москву и там напишу». Защищалась в институте мировой литературы Российской академии наук. Потом, конечно, поняла, что ничего не нужно доказывать. 

Когда ты дочь известного человека, с тебя больше спрос. Наверно, если бы мой отец был слесарем-наладчиком, требований было бы меньше. Когда живешь в Москве, где никто не знает башкирскую культуру, ценят тебя саму, в этом есть элемент свободы.

— Да, хороший вопрос. Мое первое образование — истфак БГУ и там, конечно, мы писали работы на русском. Сейчас я пробую писать на башкирском, сочинила сказки для детского журнала «Акбузат», рассказ для «Аманата». Но мне труднее писать на башкирском, в писательском плане он у меня в пассиве. Я, как радистка Кэт, думаю ситуативно — помнишь, она выдала себя, когда, рожая, закричала «Мама». Так же и я, о каких-то важных вещах — о душе, любви думаю на башкирском. А рабочее мышление — на русском. Иногда пишу на русском и думаю: «Эх, вот это сказать бы на башкирском!» Хочется попробовать на родном языке написать крупное произведение, но знаю, придется потратить гораздо больше труда. Меня впечатляет, что есть люди, которые ждут от меня произведений именно на башкирском. А раз есть читатели, надо писать.

— Надеюсь, что объявление Года литературы привлечет внимание, в том числе, и к распространению книгопечатной продукции. С реализацией книг есть проблемы. Когда вышла моя книга, многие московские друзья стали спрашивать, как ее приобрести, и я поняла, что ее было бы проще распространять, если бы книга была в интернет-базе. Например, в «Читай-городе» легко найти книгу, заказать, может, стоит отдавать книги в подобные сети? Или здесь создать сеть?

Ведь очень много башкир за пределы республики уезжают. Многие потом просят друг друга привозить книги из республики, это, конечно, немного странно. Люди уже привыкли покупать на ресурсах типа «Озон», там легко найти книгу на сайте, просто заказать.

В целом, то, что на литературу, чтение обратили внимание, очень хороший признак. Понятно, что экономика важна, но ведь если люди не будут думать о душе, микроклимат в стране очень изменится. Есть такое понятие у социологов — «самочувствие населения». Оно зависит не только от того, как люди живут, но и чем живут. Для чего мы ходим в кино, театр, переживаем катарсис. Книга тоже дает возможность окунуться в другой мир, поразмышлять. Жизнь стала такой, что мы чаще читаем социальную сеть, а не книги.  Кажется, ты пропустишь какую-то новость, а она окажется важной! Такое чувство — надо обязательно все пролистать, быть в курсе. А, может, стоит просто взять книжку и сесть на балконе или у камина, у печки и почитать, подумать…