Роберт Газизов: «Живи сам и давай жить другим»

В начале 1990-х годов, когда перестройка пошла по стране разрушительными шагами, коренной уфимец, известный башкирский композитор Роберт Газизов покинул Родину и эмигрировал в США.

Роберт Газизов в 70-90-е годы прошлого века был одним из самых востребованных башкирских композиторов — автором симфонических, хоровых, камерно-инструментальных произведений, популярных песен, детских опер и балетов, музыки к фильмам и спектаклям.

В утреннем, дневном и вечернем концертах радио Башкортостана постоянно звучали «Теплый дождь» и другие инструментальные миниатюры Газизова. Они были невероятно популярны и любимы. И сегодня неспешно льющаяся светлая мелодика этих пьес вызывает в душе целую ностальгическую бурю. 

Кроме того, Роберта Газизова знали как активного общественного деятеля, одного из самых успешных председателей Союза композиторов Башкортостана, интеллигента и дипломата, неутомимого труженика, реализовавшего немало интересных музыкальных проектов.

После отъезда о Газизове поступала очень скупая, противоречивая информация: «устроился прекрасно», «вроде не очень, выживать приходится». С распространением интернета гадать уже не нужно. Есть сайт robertgazizov.ru, аккаунты в соцсетях, музыка выложена на ютуб и имеет свою завидную жизнь с многотысячными просмотрами и комментами. Фотографии композитора на сайте раскрывают его страсть к путешествиям.

В этом году, 25 сентября маэстро исполнится 75 лет. Накануне юбилея нам удалось связаться с Робертом Газизовым по телефону. В Уфе — раннее утро, в Нью-Йорке наступает ночь.

— Роберт Хакимович, доброе утро, хотя нет — доброй ночи! Как вам живется?

— Здравствуйте! Очень приятно Вас слышать. Живется не так уж и плохо. Я сейчас пенсионер. Сначала, когда только переехал, писал оркестровки, пытался что-то создавать, делать сайты по продажам. А потом вспомнил — у меня же два высших образования: я окончил Уфимский авиационный институт, а уже потом учился на композитора. И мне работа очень хорошая подвернулась, сначала надо было сдавать экзамены, зато потом приличные заработки пошли. Сейчас купили квартиру кооперативную, живем понемножку с супругой.

— Вы смогли стать американцем?

— Трудно стать американцем! Для этого надо родиться в Америке или с детских лет тут жить.

— У нас этой осенью состоится фестиваль музыки композиторов Поволжья и Урала — это же Ваше начинание было?

— Когда я только стал председателем Союза композиторов, а я был им 14 лет (с 1978 по 1992 год — авт.), смотрю — кругом люди шевелятся, что-то организовывают. Как-то на секретариате собрались мы, представители шести автономных республик, и я им предложил: «А давайте фестиваль организуем!» Я много чего придумал. Работал на себя и на людей. Таков мой принцип в жизни: «Живи сам и давай жить другим».

В свое время я старался, чтобы каждый год в Уфу приезжал симфонический оркестр, договаривался с директором филармонии, тогда был Равиль Ибатович Батыргареев. Как ни странно, он всегда шел мне навстречу. Может, потому, что у меня были хорошие отношения с обкомом партии.

Я обычно делал так — договаривался с какой-нибудь филармонией, где был оркестр, они приезжали к нам на несколько концертов, и один обязательно состоял из произведений башкирской музыки. Ноты отправляли заранее, стимулировали дирижеров, платили им деньги не только из филармонии, но и из Союза композиторов. Но, как правило, на этих концертах зрителей было мало.

Потом я ввел в практику каждый год проводить фестивали старинной и современной камерной музыки. Обычно из Москвы кого-нибудь приглашали, достаточно известных исполнителей, ансамбли. Все это было глухо совершенно, и народ очень трудно было как-то затащить.

Я был инициатором первого праздника музыки. В 1980-м или 81-м году предложил: давайте организуем Праздник музыки советских композиторов. Приехал оркестр Силантьева (Эстрадно-симфонический оркестр Всесоюзного радио и телевидения под управлением Юрия Силантьева — авт.). Для тех лет это было что-то выдающееся: каналов-то всего два, и все время на них мы видели этот оркестр.

Мы договорились, что приедет целая плеяда композиторов — Пахмутова, Тухманов, Фрадкин — в общем, вся основная обойма российских композиторов, все выступали. Как-то сижу с завотделом культуры, приходит дама, директор женской фабрики на Ленина:

— Пожалуйста, дайте для нашего коллектива несколько билетов…

Ажиотаж жуткий был!

Еще одну вещь я пытался придумать. Каждый год к нам приезжали немцы, мы были побратимы с округом Галле. Я решил этим воспользоваться. Сначала приехал немец, председатель их Союза композиторов, я съездил в ГДР, а потом мы договорились, и впервые целая делегация башкирских композиторов выехала на фестиваль музыки Георга Генделя. Потому что Галле — это родина Генделя. После этого мы договорились, что к нам каждый год будут приезжать немцы, и каждый год в ГДР будут ездить композиторы из Башкирии. Потом я спрашивал: «Кто хочет поехать?», причем это было совершенно бесплатно, за счет государства, оплачивало все Министерство культуры. И вдруг узнаю — уже нет желающих ехать — это удивительно. А потом перестройка началась…

Но одна вещь у меня так и не получилась… Я хотел построить для Союза композиторов здание, отдельное. Об этом мало кто знает, я не афишировал.

Обком партии не возражал, его в то время возглавлял Мидхат Шакиров (в 1969 — 1987 годах – авт.), он был строителем. Я договорился, что деньги дает Союз композиторов СССР. Выбрали хороший архитектурный институт в Москве, который сделал проектную смету, они работали над этим проектом два года, проект был сделан полностью. Очень красивое здание, со студией и залом на 500 мест.

Дело было за тем, чтобы подыскать место, где строить. Мы искали место, где есть коммуникации, подходит с архитектурной точки зрения — все было мимо. Приехали к первому. Оказывается, он давно все решил! Ткнул пальцем: вот тут будете строить. Рядом с парком Якутова, где стоит пятиэтажный жилой дом. Я говорю:

— Ну там же люди, их придется расселять?

— А это не Ваше дело!

А дальше, через месяц, Шакирова не стало. Его просто убрали. Пришел новый человек, и уже не удалось ничего сделать.

— Вдали от родины Вы занимаетесь творчеством?

— Я написал мюзикл «Эдвард»[1]. Хотелось бы, конечно, поставить, но пока не получилось. Все мюзиклы, которые в России идут, красивую жизнь показывают. А здесь я основывался на принципах Брехта, у него были песни- зонги[2], знаете? Это мог бы поставить драматический театр. Чтобы поставить мюзикл, нужно иметь команду, найти коллектив, театр. Я вел переговоры с Русским театром Башкирии, Оренбургским, но пока еще не известно.

Мне немного обидно, что меня знают в основном по оркестровым пьесам, исполненным коллективом Силантьева. А вы знаете, что у меня были песенные хиты на башкирском языке? Было такое время! Хотя, конечно, Рима Хасанова переплюнуть было невозможно. Но у меня тоже были песни, которые часто исполнялись. По сборнику песен, который существует, сейчас я делаю оркестровки, чтобы людям напомнить эти песни. Я делаю электронные аранжировки, что-то запишу живьем. Штук пять-шесть, думаю, на башкирское радио отправить, пусть люди вспомнят. Такая задумка есть.

— А Вы новые песни пишете или только прежние обрабатываете?

— На русском языке записал диск с песнями, сам оркестровал. У меня был поэт здесь один. Но для того, чтобы это пошло в люди, нужно быть в Уфе или Москве, там я бы проталкивал. Песни выложены на сайте, но интернет — очень своеобразная вещь.

В связи с темой интернет-продвижения хочу рассказать про свой Концерт для фортепиано с оркестром. Он впервые был исполнен в Ульяновской филармонии, куда меня приглашали. У меня осталось жуткое впечатление… Я думал: «Какую, извините, хреновину я написал…» — исполнение было просто жуткое! Потом все же я рискнул: был концерт на секретариате Союза в Свердловске, и там исполнял приличный оркестр. Свердловский оркестр очень неплохой, а главным дирижером там был человек, который потом в Большом театре дирижировал. Вы знаете, это была совсем другая музыка!

И я понял, что это не неудача, это нормальная работа. И мне удалось на фирме «Мелодия» выпустить пластинку с этим концертом и симфонией. Представляете, какое я удовольствие получил — перед тобой сидит оркестр, там 32 скрипки! Московский оркестр под руководством Дударовой.

И вот у каких-то ребят, кажется, из Испании, оказалась эта пластинка. Может, это русские эмигранты. Они создали сайт, где выставляют малоизвестные в мире произведения. Там есть мой фортепианный концерт и отзывы к нему. Очень интересно люди пишут. Если прочитать эти отзывы, то мне где-то памятник надо ставить.

Вообще, есть проблема исполнения симфонической музыки. И это, по-моему, беда всех композиторов. Естественно, если это Щедрин или такого ранга композиторы — это другое дело.

— У нас Национальный симфонический оркестр РБ постоянно исполняет, пропагандирует музыку башкирских композиторов.

— Есть такой анекдот. Встречаются два друга-композитора. Один говорит:

«Сегодня моя симфония дважды исполняется на концерте». — «Как это — дважды?» — «Ну — в первый и последний раз».

Обычно на моей памяти к исполнению современной музыки композиторов дирижеры относились просто отвратительно. По одной простой причине: потому что они один раз это исполнили, и это никому не надо, кроме автора.

Вот, например, я восхищаюсь музыкой Гии Канчели — это замечательный композитор нашей эпохи, он был в прекрасных отношениях с дирижером симфонического оркестра Гамсахурдия. И Канчели говорил: «Мою симфонию перед исполнением репетируют раз 30, я каждую нотку знаю». Наверно, он преувеличивает. 

— Обычно бывает не больше одной-двух репетиций.

— Да, одна-две. Но вот еще что: практически для симфонического оркестра в Уфе нет ни одного приличного зала. Училище искусств — это просто сарай.

— Сейчас как раз идет реконструкция Дворца культуры «Нефтяник» — там создаются два акустических зала, большой на тысячу мест. После окончания ремонта туда переедет Национальный симфонический оркестр РБ.

— Это будет замечательно, если там сделают акустику. Мое время — это была эпоха, когда создавали дворцы для художественной самодеятельности и партийных съездов, ни одного хорошего зала. Что касается оркестра, плохо, что в Уфе музыкантам конкуренции нет, поэтому сложно держать уровень. Я помню, как создавался оркестр «Шарк». У меня как раз был период, когда все обрушилось, и я работал на этом радио «Шарк» музыкальным редактором, смешная была работа. Набрали разных девочек, они вещали шесть часов: два часа на башкирском, два на татарском, два на русском. Абсолютно непрофессионально все это было.

— Сейчас уровень нашего оркестра значительно вырос. Сегодня Вы следите за тем, что у нас происходит?

— Я ни с кем не общаюсь. Наверно, вы знаете эту странную историю. Я не сам ушел, меня ушли (из Союза композиторов — авт.), причем по моей же глупости. Мое место мне очень надоело, я тогда устал. У меня не сложилось с аппаратом, были дрязги какие-то. Но в принципе то, что я хотел, то и получилось[3].

Но за творчеством стараюсь следить. Я вот заинтересовался: в Башкирии есть прекрасные национальные исполнители, замечательные голоса. Я специально смотрел на ютуб эстрадные клипы, штук 10. Самодеятельность, настолько все это по-крестьянски, позапрошлый век. Ни одной симпатично сделанной вещи, ни одной мелодии. Единственное, что мне понравилось, это нестареющий Фидан Гафаров, который пел «Ҡышҡы романс» Рима Хасанова. Должна быть нормальная музыка, а этого нет…