Почему недокомплект в единственной спецшколе Башкирии?

В 1971 году в поселке Серафимовский Туймазинского района начала действовать средняя специальная общеобразовательная школа закрытого типа. Сюда со всей республики привозили детей – только мальчиков – возрастом от 11 до 17 лет. Это были несовершеннолетние нарушители закона, совершившие различные противоправные деяния – кражи, разбойные нападения, драки. В основном из неблагополучных, неполных семей. Здесь их перевоспитывали. Условия в спецшколе, территория которой обнесена высоким забором, с самого начала были суровые, жесткие, в какой–то мере даже армейские. Ранний подъем, зарядка, завтрак, учебные занятия, работа в мастерских, отбой. В каждом классе-отряде – свой командир-воспитатель, как правило, из числа офицеров запаса. 

Что представляет собой эта спецшкола сегодня, спустя 40 лет после ее основания? Как в ней живется сегодняшним малолетним правонарушителям? Чтобы выяснить это, несколько представителей общественности – члены Общественного совета при МВД по РБ, попросили районное начальство свозить их в поселок Серафимовский и показать эту школу. В делегацию вошли председатель Союза женщин Башкирии, член Общественной палаты РБ, доверенное лицо Президента РФ Владимира Путина Рашида Султанова, председатель совета республиканской общественной организации «Татары Башкортостана», известный предприниматель Рамиль Бигнов, представитель Башкирского регионального отделения общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России» Наиль Ишмуратов и автор этих строк  - как журналист и заместитель главного редактора ИА «Башинформ».    

У порога школы нас встретил ее директор Рашит Аднагулов. Из его рассказа выяснилось, что за 40 лет здесь мало что изменилось. 

- Основная часть воспитанников - это школьники, осужденные за воровство или мелкое хулиганство, - рассказал Рашит Карамутдинович. - Так или иначе, все эти ребята переступили грань дозволенного. Поэтому наша главная задача - помочь им осознать содеянное и оказать комплексную помощь, чтобы предупредить подобное. За 40 лет существования школе не было предъявлено ни одного серьезного замечания в плане образовательного и воспитательного процесса. В целом по Российской Федерации мы занимаем по всем показателям почетное третье место среди спецшкол подобного профиля. Правда, осталось их в стране не так много, в нашей республике только одна наша, есть одна в соседнем Татарстане. Недавно делегация оттуда приезжала к нам перенимать опыт, просили принять несколько воспитанников, поскольку у них не хватает площадей, а у нас их - хоть отбавляй. 

Дисциплина здесь по-прежнему, строгая: трудотерапия, самообслуживание. Выход за территорию - только с разрешения администрации.

- Первую половину дня ребята учатся, - говорит Рашит Аднагулов. - После обеда - работа в мастерских. Кроме того, есть занятия вязанием и шитьем, выжигание по дереву, всего же в школе работает 15 кружков, духовой оркестр, вокально-инструментальный ансамбль, спортзал. 

Между прочим, вязать здесь умеют практически все, мы убедились в этом сами. Со спицами ребята управляются так же легко, как с молотком или сверлом в мастерских. Несмотря на специфику «контингента» и жесткий кадровый отбор, дефицита учителей здесь нет: зарплата, с учетом еще и сельской надбавки, процентов на 70 выше, чем в обычной школе. Практически все педагоги и воспитатели с высшим образованием, высшей и первой категории, только учителя трудового обучения и начальных классов - со специальным средним, сам директор и еще шесть педагогов имеют высокие звания отличника народного образования.

- Мы внимательно проверяем послужной список учителей-кандидатов, их семейное положение и назначаем трехмесячный испытательный срок, - говорит директор. - Если находят общий язык с детьми, берем. Однако даже после столь жесткого отбора каждый десятый потом уходит. Слишком трудно. А вообще, у нас уникальные кадры, есть педагоги, которые трудятся по 20-30 лет. Их у нас 42, по сути, на каждого ученика – один педагог.

Между прочим, сам Аднагулов имеет педстаж в 22 года, и все их проработал  в Серафимовской спецшколе. Здесь, как и прежде, в советские времена, содержатся в основном дети из неблагополучных, как правило, неполных семей. Большинство мальчишек раньше не ели досыта, никогда не спали на чистых постелях.

Практически все подростки запущены - не только в педагогическом, но и в социальном, психологическом, медицинском плане. Зато с кучей вредных привычек, самая безобидная из которых - курение. Так что для многих юных правонарушителей путевка в спецшколу, как это ни парадоксально, - подарок судьбы. Здесь многое для них впервые - врачебный осмотр, доверительные беседы с психологом и социальным работником, личные успехи. Иные за полгода поправляются на 20 килограммов. А если прибавить сюда прекрасные учебные кабинеты, комнату релаксации, тренажерный зал, то для многих детей это просто райский уголок.

Сейчас в Серафимовской спецшколе живут 40 подростков. Хотя в советское время их насчитывалось здесь в пять-шесть раз больше. Но разве так сильно сократилась в современной России детская преступность?

- Вряд ли это так, - вздыхает Рашит Аднагулов. - А вот система наказания стала куда мягче и лояльнее. Я считаю, что школьников, которые создают проблемы для своих одноклассников, родителей и учителей, следует наказывать активнее, не дожидаясь более серьезных преступлений. В то же время портить парню судьбу только за один неверный шаг тоже нельзя. Здесь важен индивидуальный подход. А для этого социальным педагогам в школах, комиссиям по делам несовершеннолетних и судам надо работать в тесном взаимодействии. Мы сегодня готовы принять у себя, даже с учетом всех санитарных норм, примерно 120 подростков. Но все равно, попасть в нашу школу – большая проблема. Во-первых, нужно собрать порядка 30 документов. Во-вторых, направления в спецшколу оформляют неохотно, постоянно отказывают. К примеру, у одного нашего воспитанника в «послужном списке» и кражи, и угрозы убийством. Первый раз поймали на воровстве металла. Однако в возбуждении уголовного дела отказали. Только после шестого криминального эпизода его отправили, наконец, в нашу спецшколу.

Немаловажно и то, что в республике ощущается острая нехватка рабочих профессий, а в Серафимовской спецшколе обучают на токаря, слесаря, столяра.

- Ребята подготовлены, но на работу их не берут из-за отсутствия соответствующего документа государственного образца, - поясняет директор. - Чтобы получить его, необходимо выдержать экзамен, который проводит специальная комиссия. Но ее работа стоит денег, а администрация школы не имеет возможности платить. Хотя раньше подобная практика была для нас привычной.

Кстати, что касается денег. Раньше Серафимовская спецшкола была бюджетным образовательным учреждением, и ее материальное обеспечение было куда благополучнее, чем теперь. В дополнение к бюджетным деньгам школа сама их зарабатывала. Излишки выращенного на школьном приусадебном участке урожая продавались, охотно покупали местные жители и сделанные в мастерских воспитанниками школы поделки, предметы быта – металлические совочки, разделочные доски, стульчики, связанные руками детей шерстяные носки, шарфы, варежки. На вырученные деньги можно было закупать для школы необходимые инструменты, организовывать различные экскурсии, поездки в город. В тот же уфимский цирк, например. Но с апреля прошлого года школу перевели в статус государственного казенного специального учебно-воспитательного учреждения. Теперь школа не вправе заниматься коммерцией, ей запрещено реализовывать произведенную детьми продукцию. Одновременно здесь был ликвидирован институт командиров. Все это, считает директор, только ухудшило материальное положение школы, а изъятие из штата должности командиров создало определенные трудности в отлаженном годами воспитательном процессе.  

После того как мальчики покидают стены закрытой школы, ее педагоги в течение двух лет следят за своими подопечными. Статистика свидетельствует: в первый год подростки почти не совершают правонарушений. К примеру, за последние пять лет количество рецидивов составило в пределах от ноля до шести процентов от общего количества выпускников. Потом, правда, ситуация меняется. Одни получают образование, иногда даже высшее, устраиваются на работу, создают семьи.

Другие вновь берутся за старое. Как правило, это те, кто возвращается к еще более опустившимся родителям-алкоголикам, к той же пустоте и безысходности.

Вся беда в том, что после возвращения домой у мальчишек возникает немало проблем, связанных с восстановлением в школе, куда отдельные директора не очень-то охотно принимают учеников с запятнанной репутацией, с устройством на работу и решением бытовых вопросов. 

По мнению Рашита Аднагулова, необходима система преемственности в воспитании таких ребят. Возможно, их социальной и психологической поддержкой могли бы заняться сотрудники реабилитационных либо социальных центров по месту жительства. Иначе доброе зерно, которое прорастает в подростках за годы пребывания в специализированной школе, может погибнуть.

И директор школы, и все его коллеги, здешние педагоги и воспитатели, несмотря на очень непростой, тяжелый труд в этой спецшколе, души не чают в своих воспитанниках и не променяют свой труд ни на какой другой. Это благодаря их неустанному, поистине подвижническому труду в школе развит спорт – здешний спортзал никогда не пустует. В районных соревнованиях по волейболу, футболу, баскетболу нет равных мальчишкам спецшколы. У многих воспитанников выявляются настоящие таланты – в школе замечательный хор мальчиков. В день нашего приезда в актовом зале шла репетиция концерта, посвященного Дню матери. Мы послушали не только школьный хор, но сольные выступления подростков. Все песни были про маму, вышибали слезу из глаз. Особенно проникновенно звучали песни в исполнении Ильдара Багаутдинова и Алексея Соколова. Здешний духовой оркестр считается лучшим в районе.

- Когда на каком-нибудь районном или городском мероприятии в Туймазах нужно сыграть гимн страны или республики, приглашают наших духовиков из школьного ВИА, потому что лучше них эти гимны никто не может исполнить – с гордостью говорит директор школы. - Есть в городе кадетская школа, и тамошние кадеты приезжают к нам, чтобы поучиться строевому шагу, идеальному построению наших воспитанников.

- Вы видели фильм «Шестая рота» о событиях современной Чеченской войны? – спросил нас на прощанье Рашит Аднагулов. – Помните, с каким остервенением сражались там рядовые солдаты, простые парни, многие из которых «на гражданке» ходили в хулиганах? Так вот, я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что наши мальчишки, которых вы сегодня видели, это и есть «шестая рота». Именно они, если, не дай бог, случится что, первыми кинутся в бой, спасут, защитят страну от врага, а не городские изнеженные ребята, которые норовят откосить от службы в армии.  Александр Матросов, между прочим, тоже был воспитанником детской колонии.

На обратном пути в Уфу мы живо обсуждали то, что увидели и услышали в Серафимовской спецшколе. И никак не могли понять одну простую вещь. Почему при наличии такой прекрасной материальной базы, достаточного количества площадей (широкие гулкие коридоры, высокие потолки – типичная школа незабвенных советских времен), замечательного коллектива педагогов и воспитателей, спецшкола заполнена, загружена воспитанниками только лишь на треть? И это притом, что проблема безнадзорных подростков, подростковой преступности, большого количества детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, стала буквально кричащей! Как ответит на этот вопрос Министерство образования республики, в чьем ведомстве находится Серафимовская спецшкола?