Инвалидность в Башкирии покупается?

Вопросы по поводу работы медико-социальной экспертной комиссии у населения нашей страны возникали всегда. И проблемы, связанные с недовольством людей, непониманием и коррупцией в этой области, пожалуй, никогда не иссякнут.

Установление причины и группы инвалидности, степени утраты трудоспособности, определение видов и объемов реабилитации и, самое главное, меры социальной защиты - решения по всем позициям принимает группа уполномоченных специалистов.

Известно, что Конвенция ООН по правам инвалидов признает понятие инвалидности как эволюционирующее, поскольку многие функциональные нарушения человеческого организма поддаются коррекции. И государство, руководствуясь вполне гуманными целями, в течение определенного периода времени, пока гражданин находится на инвалидности, занимается его реабилитацией. Для пациента разрабатывается индивидуальная программа, в которую входит лечение, психологическая помощь, выработка рекомендаций для наилучшей адаптации к жизни в новых условиях. В случае эффективности реабилитационных мероприятий инвалидность может быть изменена.

Как ни парадоксально звучит, именно в связи с этими изменениями обычно и проявляется несогласие пациента с решением комиссии. В свою очередь, несогласие порождает поиск путей выгодного взаимопонимания и, чаще всего, оно имеет материальную подоплеку. Но, как говорится, не пойман - не вор. Мы можем громко возмущаться и искренне недоумевать о мздоимстве и лихоимстве в здравоохранении. Однако почему-то немногие спешат обращаться в компетентные органы, дабы разоблачить некоторых медиков и разорвать порочный круг. Впрочем, причины такого несознательного гражданского поведения имеют объективное основание.

Вот одна весьма показательная история. Рассказывает мама восьмилетней девочки:

- Дочка на инвалидности, у нее гидроцефалия – проще, это водянка мозга, отсутствует практически его четверть. Диагноз: ДЦП средней степени тяжести, справа паралич руки и ноги. В течение шести лет были на инвалидности, каждый год переосвидетельствовались. В этом году инвалидность сняли. Я обжаловала решение в Главном бюро МСЭ, и  инвалидность продлили еще на год, но только по психическим расстройствам функций. По физическим показателям уже не дают, МСЭ просто не указывает степень ограничения к самообслуживанию и передвижению, хотя они есть. И, соответственно, не выписывают ортопедическую обувь, которую мы теперь сами должны покупать, так как одна нога короче на 1,5 сантиметра. Комиссия переписала среднюю степень тяжести на лёгкую. В Главном бюро вообще рот затыкают в грубой форме, слова сказать не дали, хотя должны оценивать состояние ребёнка и со слов родителя. Заставили дочь раздеться, кое-как она это сделала с пятнадцатой попытки со слезами. В итоге заключение - "себя обслуживать может". А на деле одеться-то не может... Да и много чего не может... Когда я начала говорить про законы, про степень ограничения жизнедеятельности, в Главном бюро МСЭ мне прямо так и сказали в лицо, что никто нам эту степень не напишет и не укажет, кроме них... В суд идти бесполезно. Если суд некомпетентен решить вопрос, то отсылают в ту организацию, которая этим занимается. Получается замкнутый круг...

За разъяснениями «ОЭГ» обратились в Главное бюро медико-социальной экспертизы, которое все-таки продлило на год инвалидность девочке, но, по мнению матери ребенка, несправедливо определило легкую степень тяжести. Заместитель руководителя Главного бюро Елена Сафронова пояснила, что диагноз ДЦП опасен именно психическими расстройствами, в то время как физические функции легче поддаются  коррекции. Поэтому девочке и продлили инвалидность по психическим показателям. А то, что одна нога на 1,5 сантиметра короче другой, это не повод для большого волнения, возможно, с возрастом все образуется. К тому же для определения инвалидности установлен нижний порог данного физического нарушения  - восемь сантиметров.

Мы поинтересовались у чиновницы о бытующем в обществе мнении, что членам медико-социальной экспертизы дано негласное указание свыше не устанавливать инвалидность с целью экономии бюджетных средств. Например, детям больным диабетом по достижении четырнадцати лет снимают инвалидность, если нет определенных последствий заболевания. И многие родители полагают, что таким решением государство попросту бросает больных подростков на произвол судьбы.

Ни о каком негласном указании речи быть не может, заверила нас Елена Сафронова. Медико-социальная экспертиза выносит решения согласно букве закона. Как в вышеупомянутом случае с девочкой больной ДЦП, так и с диабетиками. Действительно, подросткам снимают инвалидность, но только потому, что уже по возрасту они в состоянии самостоятельно без помощи родителей заботиться о своем здоровье.

Что ж, все ответы и разъяснения компетентного органа получены. Но как-то, признаться, тяжело на сердце, когда представишь маленькую больную девочку, которая одной рукой пытается перед незнакомыми людьми раздеться и доказать, что к самообслуживанию способна. Что творится в эти долгие минуты в ее голове? А каково матери?

В большинстве случаев инвалидность оформляют не просто ради получения дополнительных благ. Чаще всего пенсия становится чуть ли не основным материальным источником. В нашей истории мать девочки все свое время посвящает больному ребенку. А как иначе? Можно, конечно, определить ребенка в коррекционный интернат (по тем самым психическим показателям), однако родители желают иной жизни своей дочери.

Со слов нашей героини, многие родители, рассматривающие заключения по своим детям как слабо обоснованные и несправедливые, склоняются к мысли использовать для улучшения положения неправедные пути.