Не надо загонять «русский вопрос» в угол!

Я неприятно вздрагиваю, когда мой двадцатилетний сын говорит мне: «Россия - для русских!» «Сынок, - отвечаю я ему, - а куда же ты меня-то денешь, если Россия будет только для русских? Я-то ведь у тебя – татарка!»

Еще я категорически запрещаю ему при мне употреблять слово «жид», как непристойное и нецензурное. В этом слове есть красный отблеск фашистского геноцида, учиненного над евреями во время Второй мировой.

Но запретами никакой вопрос не решишь, особенно такой больной и деликатный, как «русский вопрос».  Его долгое время загоняли в угол, запрещали о нем писать и говорить. В результате этот больной вопрос прорвался ровно год назад гнойным нарывом на Манежной площади в Москве.

Да и у моего сына есть свои личные основания говорить о России для русских. Недавно на улице его побили просто так, ни за что молодые люди явно нерусской национальности. Выбили передний зуб. Пришлось вставлять. Внешность-то у него ярко выраженная, славянская, как и у его отца, которого тоже за это, бывало, били.

На бытовом уровне, конечно же, мы обсуждаем эти вопросы. Как говорится, на каждый роток не накинешь платок. И с супругом, пока он был жив, мы нередко разговаривали на эту тему и шутили. Он считал себя чистым русским, вятско-уральского происхождения (мать его родом из Кировской области, бывшей Вятской губернии, отец – с Северного Урала). Внешне  он чем-то напоминал или Добрыню Никитича, или Илью Муромца: русые кудри, белая кожа, голубые глаза. Этнически, и по глубокому знанию русского языка, и по своей психологии, действительно – он был чисто русским человеком. И гордился этим. Когда мне хотелось его подразнить, я говорила: «Что ж ты, чистокровный русский, женился на татарке, замутил чистоту русской крови? Вот и сына твоего не Александром вовсе зовут, а Искандером на самом деле!»

Но, собственно, такие мелкие национальные разногласия совсем не мешали жить нам в любви и в согласии.

Конечно, национальную рознь и неприязнь ни в коем случае нельзя разжигать. Это – преступление! И все же говорить о «русском вопросе» грамотно и деликатно просто необходимо.

У нас же тех, кто начинает об этом говорить, сразу причисляют к русским фашистам и к русским наци. Просто автоматически!

Несколько лет подряд я ездила в Москву на заседания клуба региональной журналистики.

Каждое заседание клуба – встречи с очень интересными людьми  - пресс-секретарь президента России Наталья Тимакова, Виктор Шендерович, Матвей Ганопольский,  Александр Аузан, Александр Архангельский…  Мы, провинциальные журналисты со всей России, получали информацию из первых уст, могли задавать вопросы, общаться с выступающими на равных. Это, конечно, очень развивало, меняло позицию и взгляды на многое.

Но однажды на очередном заседании я имела неосторожность заговорить о «русском вопросе».

Руководитель клуба посмотрела на меня так, будто я говорю о чем-то весьма неприличном. И я поняла, что здесь это «не комильфо», то есть плохой тон.

После этого приглашать на заседания клуба в Москву меня перестали…

Но «русский вопрос» от этого не исчез, не рассосался сам собой…

В чем, собственно, его суть? В том, что многие русские  ощущают, что в «своей стране они, как иностранцы»… Так, кажется, написал когда-то Есенин.

И вот на днях на одном из каналов Центрального телевидения появилась наконец-то программа с говорящим названием «Русский вопрос». Признаюсь, лично я ее смотрела с огромным интересом и узнала очень много нового о русских, об их (о нашей общей!) истории. Достаточно сказать, что в программе участвовали и Михаил Задорнов, прославившийся своими этимологическими изысканиями русского языка, и ученые-филологи, и «русские националисты», и неистовый Сергей Доренко, который, как выяснилось после исследования его ДНК – вовсе не русский, как он утверждал, а украинец!

Но не в этом суть. Главное, стало ясно, что все народы, живущие и в Европе, и в России, в том числе и немцы, суть, одной крови! Отчего же именно между ними так часто на протяжении всей истории происходили междуусобицы и войны?

- Да потому что в жизни больше всего дерутся между собой братья и сестры, - ответил на это один из участников программы.

Участники программы также долго выясняли, что же есть в России исконно русского. И кроме тульского пряника и тульского оружия – ничего не нашли! Московский кремль – официальный символ России - копия шедевров итальянской архитектуры. Русская водка – особая гордость россиян – вовсе не русская, а польская. Пельмени -  кулинарное изобретение китайцев. Балалайка – нечто монгольское, гармонь – немецкий инструмент, матрешка – японская игрушка и так далее и тому подобное.

Так что же в России – исконно русское, и отличается ли русский народ чем-то от других народов, населяющих нашу планету?

- Генетически, - ответили эксперты-ученые, - русские ничем не отличаются от других народов, а такие черты, которые приписывают русским, как врожденные - лень, пьянство и агрессия - это не генетически присущие народу черты, а социально приобретенное зло, которое исправляется только социальными мерами.

Интересно и достаточно необычно прозвучала в передаче мысль о том, что история российского народа началась вовсе не с Рюриков, как нас приучили это считать, а гораздо раньше. И чтобы снять с повестки дня «русский национальный вопрос», надо просто начать изучать эту историю.

И, пожалуй, больше всего мне импонировала мысль, выраженная Сергеем Доренко. Мысль о том, что русский народ необычен своим талантом ассимилировать все чужое, заемное, перерабатывать его и превращать в свое исконно русское. Именно русскому народу присуща способность задавать самые глубокие и больные вопросы бытия и пытаться на них отвечать. Это тот народ, которому обязательно нужны смыслы, нужна правда, нужна своя, Богом данная, миссия. Этим-то мы, не только русский, но и весь российский народ, к которому причисляют себя и татары, и башкиры, и чуваши, и мордва и многие, многие другие народы, населяющие территорию от Балтийского до Охотского морей, наверное, и отличаемся, скажем, от американского. Мы, россияне, не можем жить только на уровне своего личного бытового потребительского благополучия. Нам всегда нужно нечто большое, нужна некая сверхзадача. И потому мы - непобедимы!