Мои университеты, или студенческие годы в Уфе

«Как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя…» Эти слова из песни в исполнении Александра Градского могут стать эпиграфом второй части моих воспоминаний об Уфе, и посвящены они будут студенческим годам и периоду первой трудовой «пятилетки».

Куда поступать после школы? – для меня это был не вопрос. Уже в старших классах я решила, что пойду учиться на филологический факультет в БГУ (тогда он был единственным в республике университетом). Я очень любила литературу и перечитала почти все собрания сочинений в школьной библиотеке и у соседей, с восьми лет сочиняла стихи и мечтала работать журналистом. Хотя в БГУ в те годы не было факультета журналистики, шли разговоры о специализации по этому предмету. И вот летом 1972 года с отличным аттестатом, сдав экзамены с высокими баллами, я оказалась в храме науки, где преподавали ученые-филологи с громкими именами: профессора Лев Григорьевич Бараг, Вера Сергеевна Синенко, Давид Семенович Гутман, Ромэн Гафанович Назиров, Талмас Магсумович Гарипов и многие другие.

Однако предстояло изучать не только любимые предметы, но и массу идеологических дисциплин: историю КПСС, исторический материализм, диалектический материализм, политэкономию, атеизм и, наконец, научный коммунизм. По сути, одно и то же, но изложено по-разному. Сколько времени отнимала эта «обязаловка», не передать! Лучше бы эти часы были потрачены на изучение курсов по специальности или иностранных языков. Но даже самый продвинутый ректор и тем более декан не имел права отступать от утвержденной учебной программы. Запомнилось мне, как однажды на семинарском занятии по научному коммунизму наш преподаватель Жорж Валеев задал нам, пятикурсникам, провокационный вопрос: «Кто из вас не верит, что будет построен коммунизм?» Все потупили взоры, говорить правду никто не хотел. На дворе был 1977 год, и даже школьнику было ясно, что никакого коммунизма к 1980 году, как провозглашала «Программа КПСС», в нашей стране построено не будет. После затянувшегося молчания поднялась всего одна рука, и наша однокурсница Галка Михеева, задиристо тряхнув кудрями, откровенно сказала: «Я не верю!». Наш доцент потом долго выяснял, почему она не верит, почему ее не убеждают труды классиков марксизма-ленинизма, а потом неожиданно похвалил за смелость.

Запомнилось мне и общение с ректором университета Шайхуллой Хабибулловичем Чанбарисовым. Каждый год он выступал перед первокурсниками с «программной» речью, открывал важные мероприятия, например, встречи со знаменитыми выпускниками БГУ. Не раз перед студентами выступал народный поэт Башкортостана Мустай Карим, которого приглашал ректор. А летом 1976 года мне было поручено взять интервью для газеты «Ленинец», где я была внештатным корреспондентом, у самого Шайхуллы Чанбарисова. Признаюсь, на задание я шла с некоторой робостью: Шайхулла Хабибуллович был непростым, своеобразным человеком, его трудно было разговорить, тем более студенту. Конечно, я заранее подготовила вопросы в письменном виде и старательно записывала каждое его слово. Поскольку профессор Чанбарисов главный упор делал на качество знаний, эта тема и стала лейтмотивом нашей беседы. Любопытно, что через несколько месяцев мне, студентке пятого курса, идущей на «красный диплом», было предложено стать редактором университетской многотиражки. Называлась она в духе времени - «Знамя Октября» (ныне – «Кафедра»), так как университет носил имя 40-летия Октября. А причиной послужил внезапный уход на другую работу прежнего редактора.

Так «мои университеты» продолжились до конца 1981 года, а Кировский район Уфы почти на десять лет стал главным в моей жизни. В годы студенчества вдоль и поперек были исхожены все его главные улицы. Тогда еще в центре не было такого количества новостроек, преобладали старые деревянные дома с резными наличниками, кругом цвели яблони, черемуха, сирень. Все это придавало городу патриархальный вид. До 2006 года напротив физико-математического корпуса БГУ тянулся огромный овраг, застроенный убогими домишками, и мы, студенты, мечтали, когда же возле памятника Салавату Юлаеву станет красиво, как подобает столице республики. Теперь здесь красуется здание Конгресс-холла, а овраг постепенно превращается в оазис.

Помню, когда в одном из многоэтажных домов возле телецентра открылось кафе «Батыр», оно стало местом паломничества студентов. Со стипендии многие могли позволить себе пообедать там, даже с фужером вина или шампанского. Максимум выходило четыре-пять рублей (для сравнения: обычная стипендия была 40 рублей, повышенная – 55). Поскольку студенты имели льготы на проезд, на стипендию можно было слетать в Москву туда и обратно, да еще оставались деньги на постой у какой-нибудь московской бабульки. О гостинице нечего было и мечтать. А поездом в обе стороны можно было добраться за каких-то 18 рублей в плацкартном вагоне. Правда, летом льготы не действовали.

Путешествовать я полюбила еще в школьные годы. Родственники моей мамы жили в Курской области, и мы почти каждое лето отправлялись туда на каникулы через Москву. Да и в школе, благодаря нашей классной руководительнице, нам постоянно предоставлялась возможность посетить другие города. С классом я побывала в Бресте, Минске, Ленинграде, Киеве, не говоря уж о Москве. Как мне нравился наш старенький железнодорожный вокзал, откуда поезд увозил в дальние дали! Мы даже выходили на субботники, когда вокзал готовили к открытию. А старый аэропорт «Уфа»?! Это было самое романтичное место, наполненное гулом взлетающих самолетов. Несмотря на тесноту, из уфимского аэропорта в год улетало до пяти миллионов пассажиров. А рейсы из-за нелетной погоды тогда задерживали часто.

Сейчас облик Уфы изменился до неузнаваемости. Стали современными здания аэропорта и железнодорожного вокзала, сверкают огнями огромные торгово-развлекательные центры, расширились автомагистрали, появились удобные дорожные развязки. Ведь с тех пор прошло уже более 30 лет, и если коммунизма мы не дождались, то прогресс нас не миновал. И это вселяет надежду.

Работать в газете в те времена было непросто, но большим плюсом было ощущение стабильности и важности журналистского труда. День советской печати - 5 мая - был красным днем календаря. В этот день поздравляли не только профессиональных журналистов, но и внештатных авторов. Периодически я готовила «Литературные страницы», где публиковались стихи и проза членов университетского кружка «Тропинка». Постоянной в нашей газете была тема студенческих строительных отрядов. Я сама была бойцом интернационального студенческого отряда сначала в лагере «Красная гвоздика» в Нефтекамске, затем в городе Галле, ГДР.

Наша газета выпускалась в типографии №1, находившейся на улице Тукаева, недалеко от Соборной мечети. Теперь здание, где располагалась типография, отошло к ЦДУМ. Здесь печатались не только газеты, но и разнообразная полиграфическая продукция. А возглавлял типографию Герой Советского Союза, бывший танкист Султан Хамитович Бикеев. Не было ни одного случая, чтобы газета не вышла в срок. Печатали ее в ночную смену, а утром упакованную пачку уже можно было забирать.

Не все знают, что тогда были громоздкие линотипы, каждая строчка набиралась и отливалась отдельно. Потом из этих строк, собранных в гранки, по макету верстались полосы. Сколько было возни с опечатками, ведь строчки надо было отливать заново и ставить на место «вверх ногами». А перед сдачей в печать нужно было завизировать готовые полосы в Управлении по охране тайн в печати (Главлите). Находилось оно в деревянном двухэтажном особняке напротив Башгосфилармонии. В типографский день обычно пешком редакторы отправлялись в Главлит и обратно, чтобы до пяти часов (до конца смены) успеть сдать газету в печать. Сколько километров намотаешь за день, и не сосчитать.

Сейчас, благодаря прогрессу в издательском деле и вездесущему интернету, все стало гораздо проще. Да и цензура отменена – пиши, что хочешь. Но у старых газетчиков есть внутренний цензор - совесть, потому, наверное, им сложно работать в желтой прессе.

Я не идеализирую прошлое. Уфа студенческая в 70-80-е годы тоже была неоднородной, но студентами в то время становились самые подготовленные, трудолюбивые и целеустремленные молодые люди, ведь главным преимуществом при поступлении были знания, а не деньги.