Позор общества, или Наша общая беда

Бездомных кошек и собак, конечно, жалко. Они – живые существа и вечно просят о пощаде. Но, как написал один гениальный поэт, которого зовут Ояр Вациетис, «живое вечно просит о пощаде, но никогда ему пощады нет!».

Решить в одиночку эту проблему невозможно. Я пыталась. Подобрала как-то давно еще бездомного котенка. Потом все лето лечила себя и ребенка от стригущего лишая. И совсем недавно, забыв о том уроке, снова подобрала бездомную кошечку. Кошечка была очень красивой, из  породы балинез,  с голубыми глазами. Но однажды вечером, придя домой, я нашла у себя в кровати четырех новорожденных котят. Во что превратилась моя жизнь, когда котята подросли, и вспоминать не хочется. Кое-как я их все-таки пристроила по добрым людям. Другой бездомный рыжий кот, также нашедший приют у меня в квартире, и вовсе был лишен всякого чувства благодарности. Он устроил свой туалет в моей постели, а однажды так укусил меня за палец ноги, что мне опять пришлось долго лечиться. Словом, опыт общения с бездомными животными у меня только негативный.

Еще сложнее – с бездомными людьми, так называемыми бомжами. Это тяжкая и позорная проблема нашего общества, которая со временем все более усугубляется. В Москве бомжи – просто беда. Они встречаются на каждом шагу, вызывая к себе жалостливо-брезгливое отношение. Они выглядят непрезентабельно, от них неприятно пахнет…

В Уфе таких людей меньше, но и здесь они нет-нет да попадаются на глаза: у мусорных контейнеров, на лавочках на остановках…

Каждый раз, встречая бомжа, я думаю, как же он оказался на улице?  Как докатился до жизни такой?

В одной такой житейской истории я знаю доподлинный ответ на этот вопрос. Вадим, назову его так, чтобы откосить от армии, уехал из Уфы в Москву. Там он быстро попал в струю, стал успешным предпринимателем. Торговал шоколадными тортами, и денег было немеряно. Грянул дефолт 1998 года, всем стало не до тортов, и Вадим вернулся в родную Уфу, где у него была трехкомнатная квартира. В ней он жил вместе с мамой, назову ее Оксаной Григорьевной, которая всю жизнь трудилась на одном из крупнейших уфимских предприятий начальником отдела.

Как случилось, что Вадим попал в протестантскую церковь, я не знаю. Но именно на собрании протестантов я увидела его впервые много лет назад. Среди убогой и побитой жизнью публики он показался мне человеком иного мира. Высокий, красивый, шикарно, модно, дорого  и со вкусом одетый, он выделялся из толпы, бросался в глаза…

Помнится, мелькнула мысль: «А он-то что здесь делает?»

Через много лет я едва признала в опустившемся, небритом человеке на остановке того шикарного красавчика. Мы познакомились, разговорились. И Вадим рассказал мне свою историю.

Он дружил с лидерами протестантской церкви в Уфе. Пока у него были деньги, его принимали в церкви на «ура». С распростертыми объятиями. Некоторое время он исправно платил свою «десятину». Не пил, не курил, с девушками не общался. Словом, вел жизнь примерную и достойную всех божеских канонов.

Затем лидеры стали внушать Вадиму мысль, что надо расти, учиться, развиваться, и посоветовали поехать в Прибалтику, чтобы пройти курс обучения в некой протестантской бизнес-школе. Вадим, не раздумывая долго, продал трехкомнатную квартиру, матери снял однокомнатную, «десятину» от продажи отдал церкви, а сам укатил в Ригу.

Сначала он учился в бизнес-школе охотно, а потом вдруг как с цепи сорвался, видимо, сказалось долгое воздержание от всех радостей жизни. Алкоголь, продажная любовь – ничто не способствует более быстрому опустошению кошелька, чем две эти вещи. Вскоре виза закончилась вместе с деньгами, и Вадику пришлось вернуться в Уфу. Работу найти он не смог, жизнь превратилась в один большой запой, матери стало не хватать пенсии, чтобы оплачивать квартиру и хозяин попросил  их освободить помещение.

Так они оказались на улице… Не дай Бог этого никому! Я познакомилась и с мамой Вадима. Выяснилось, что она - дочь очень известного и уважаемого в Уфе человека, который воевал в одной эскадрилье вместе с Мусой Гареевым. Вадим плакал, когда рассказывал о деде. Ленинградский интеллигент, герой войны, известный в республике судья по мотоспорту… Его уж нет в живых… И слава Богу, что он не видит и не знает, в какой ситуации оказались его дочь и горячо любимый внук…

Мне очень захотелось как-то помочь этим уфимцам, волей случая ставшим бомжами, то есть людьми без определенного места жительства.

Но со временем выяснилось, что в нашем городе помочь таким людям нельзя практически ничем.

Родственников у них нет никаких. И кроме приюта временного пребывания, где человек без крыши над головой может находиться только ночами, да и  то недолго, других вариантов социальной государственной помощи я не нашла никаких. Обращаться в приют они, естественно, отказались.

Просить помощи у завода, где  мама Вадима проработала всю жизнь и пользовалась большим авторитетом и уважением, Оксана Григорьевна  тоже наотрез отказалась: стыдно!

Так как у Вадима были проблемы с алкоголем,  то я обратилась в общественную организацию «Преображение России», где таким людям вроде бы помогают. Нашла эту организацию по объявлению: «Всегда трезвые грузчики».  На одной из уфимских улочек в центре города разыскала на удивление роскошный коттедж, где и находится «Преображение России». Познакомилась с лидером. Его звали Костя. Костя рассказал мне свою историю.  Пятнадцать лет на наркотиках сидел, из них – семь в тюрьме за распространение дури. Отец умер от алкоголизма, брат  - от передоза. Костю спасла эта общественная организация, куда мать затащила его чуть ли не силой…  Здесь у него появился смысл жизни: помогать таким же, как он. И  Костя отдался «служению» так же страстно, как отдавался когда-то наркотикам. В общине «лечат» от алкоголизма и наркомании только божьим словом… А на хлеб насущный протрезвевшие алкоголики и наркоманы сами зарабатывают. Работают грузчиками, подсобниками. И на аренду коттеджа хватает, и на питание, довольно-таки приличное, - тоже (меня там даже вкусным обедом угостили…)

Вадима приняли в общину. Но пробыл он там недолго. Свободолюбивый по натуре, он не выдержал жестких порядков и законов этой организации и убежал оттуда, спрыгнув со второго этажа (дом окружен высоким забором, перелезть через который невозможно). А вот его мама прижилась в общине. Ей поручают закупать продукты, готовить еду для «братьев и сестер», помогать по хозяйству…  После зимы, проведенной в вагончике, ей там нравится…

А Вадим по–прежнему - бомж, скитается по друзьям, иногда ночует в подъездах, а летом на скамейках в парках…  И как ему помочь, я не знаю…

Это всего лишь одна история. И она – не исключение из правил. Без крыши над головой в нашем обществе сегодня может оказаться каждый. Задолжал по большому кредиту, не справился с ипотекой – путь один – на улицу. Потерял здоровье, не можешь работать и платить за квартиру – на улицу.

Наших средних пенсий хватает как раз на оплату квартиры. А если ты еще хочешь и кушать, то  думай, как на оставшиеся гроши еще  и пропитаться, чтобы опять же не оказаться на улице за долги по квартплате, которая растет как на дрожжах…

На что обречено государство, которое не заботится не только о бездомных животных, но и о бездомных людях и не продумывает каких-то социальных буферных мер? Наверное, это очередной риторический вопрос, который опять повиснет в воздухе…