Слово об отце

Мой отец, Леонид Янович Круль, принадлежал к той редкой породе русских людей, ныне почти не встречающейся, для которых понятие правды, совести и культуры, глубоко растворенные в крови, были превыше всего и составляли его неотъемлемую сущность. Выросший в дощатом бараке шумной, многоголосной «архиерейки», близ Случевской горы, с малых лет приобщившись к тяготам захолустного быта, он рано узнал, что такое нужда и голод. Природа в избытке наделила его художественными способностями, музыкальным слухом, ярким жизнелюбием, но судьба нанесла упреждающий, коварный удар - впечатлительного мальчика подкосил неожиданный паралич. После этого случая пятилетний Леня на всю жизнь остался инвалидом. Но даже эта потеря не смогла удержать горячий порыв души к прекрасному - в 1946 году, почти сразу после войны, отец поступает в театрально-художественное училище, без устали работая над собой, - именно в те годы стены его маленькой комнатки, где он жил с мамой и братом, были расписаны копиями с картин Репина и Васнецова. Особенно выделялась «Три богатыря», которую я помню с раннего детства (восхищались ею и друзья отца – маститые уфимские художники Алексей Кузнецов, Борис Домашников, Михаил Назаров).

Годы учебы пролетели быстро, отец обзавелся семьей, мы переехали в новую квартиру, и вскоре открылась его первая выставка.

Я очень люблю ранние работы отца, написанные маслом, - их отличает удивительная свежесть, естественность красок, искренность чувства и поразительная преданность традициям русской реалистической живописи, прежде всего, Левитана, Саврасова и Нестерова (именно эти художники, на мой взгляд, во многом определили развитие его дарования). Молодому живописцу в один голос прочили блестящее будущее, эту же точку зрения разделял признанный мастер пейзажа Георгий Нисский, с которым отец встречался на академической даче под Москвой.

Сбыться этим прогнозам, увы, не было суждено. Начавшаяся было «политическая оттепель» сменилась очередной «закруткой гаек» и пейзажная лирика робко и постепенно ушла в тень. Медленно и неотвратимо подступала брежневская эпоха - эпоха безудержного воспевания строителей грядущего коммунизма, эра громких слов и пустых обещаний. И гражданин пересилил в отца художника - каждое событие в стране, будь то вторжение советских танков в Венгрию или высылка Солженицына, находило в его душе взволнованный, мятущийся отклик, он разгневанно шумел, стуча костылями, и громил напропалую коммунистических правителей. Какое уж тут творчество, какая лирика! Кто-то сумел приспособиться, работая на два фронта (для партии и для себя) и сохранив таким образом в себе художника, а отец не мог. По-прежнему, его тихие, просветленно-грустные пейзажи можно было видеть на выставках всякого масштаба, от зональной до всесоюзной, но всегда их было один-два и вывешивались они в далеких, малозаметных уголках галереи. В первых рядах были художники, прославляющие тогдашний режим и дружбу народов, гордость социалистического реализма. Отцу же претила любая, даже малейшая, фальшь в творчестве, он ненавидел показное, «придворное» искусство и выставлялся неохотно, чувствуя, что его не поймут. Талант, предоставленный самому себе и не находя нигде поддержки, понемногу и безвозвратно угасал. Не удивительно, что очередная выставка работ Леонида Круля состоялась спустя лишь 15 лет и была приурочена к его юбилею. Это уже был не тот Круль, изнурительная, неравная борьба с режимом не прошла бесследно и обернулась против самого художника. Конечно, были на выставке отдельные удачи, взлеты, но в целом произошла ощутимая потеря художественности. Горше всего было то, что это понимал сам художник. Понимал, но ничего не мог поделать.

Подавленный, последние годы отец тяжело болел, охваченный неизлечимым психическим недугом. Увидев его в лечебнице, где он лежал, предоставленный на милость Богу, я был потрясен и решил написать об отце книгу, повесть о его жизни, которая вдруг представилась мне ясно и откровенно. Писал для себя, долго и с перерывами, больше двух лет. Мне захотелось рассказать читателю о замечательном уфимском художнике, не сумевшем снискать при жизни широкой известности, какой, несомненно, заслуживал его талант, и донести до всех тонкую, трепетную красоту его неприметных, простых пейзажей. Книга эта – «Мой отец – художник Леонид Круль» (Уфа, изд-во «Башкортостан», 1997) хорошо знакома многим уфимцам.

16 августа – день рождения Леонида Яновича, прошло 15 лет, как он покинул наш земной мир, но для меня он по-прежнему жив, и жизнь его до сих пор бьется в моем благодарном сыновнем сердце.