Все новости
Культура
17 Октября 2011, 15:17

Моя Уфа. Городской дневник - 2

У уфимского мальчишки, живущего при развитом социализме, радости были незатейливые, но они остались в памяти. Автор продолжает делится детскими воспоминаниями.

Фото с сайта www.bashturist.ru.
Фото с сайта www.bashturist.ru.
We are live in Ufa… («ДДТ»)
Детская память
Спасибо читателям, оставившим добрые комментарии к первой части моего дневника. Ведь главная его мысль воспринята вами верно: детские воспоминания у любого человека – самые яркие, самые объективные, не скорректированные национальными или сословными предрассудками. Поэтому не надо иметь писательский талант или специальное образование, чтобы рассказывать их. С удовольствием почитал бы воспоминания своих ровесников (смотрели ли они на окружающий мир теми же глазами, что и я) и даже более молодого поколения (а что им виделось по-другому, чем мне?).  Возможно, главное отличие моего дневника от воспоминаний Айдара – я почти не помню людей того времени. Ведь в городе они живут разобщенно, здороваются только с соседями (и то не всегда). Очень долго не мог привыкнуть и вздрагивал, когда позже в поселке у жены и дети, и взрослые приветливо и первыми здоровались со мной. Город дает житейский комфорт – но душу, очевидно, огрубляет. Давка при посадке в транспорт, ругань в магазинных очередях – это ведь тоже Уфа 70-х.
Кстати, а когда же я осознал, что живу в Уфе? Пожалуй, лет в пять. В садике начали готовить утренник, объяснили, что нашему городу скоро 400 лет. Значит, это был 1974-й. Мы учили песню на незнакомом мне языке (просто зубрили), откуда я помню до сих пор «Уфа калахы» и «син да бик матур, бик матур донья!». Получается, со своим городом и с башкирским языком я познакомился одновременно. Сразу появился интерес к двуязычным вывескам (почемучкой я был очень доставучим!). К школе уже знал и «балык», и «икмек», и «азык тулек».
Стройки                                                                              
Строили в Уфе в то время много. Подъемные краны украшали пейзаж десятками. Я где-то читал, что в 1939 году в Уфе проживало более 200 тысяч жителей; 500-тысячный порог населения нашего города был достигнут уже к концу 50-х годов (во многом за счет эвакуированных в начале войны ).  А в 1980 году уже родились три миллионных жителя (как иезуитски точно были отобраны новорожденные трех основных национальностей! Идеологи партии и радетели за межнациональное согласие не зря ели свой хлеб). То есть население дважды удваивалось за 25-30 лет!  Возле моего дома сносились целые улицы деревянных домов (где вы теперь, Пионерская, Харьковская, Кустарная, Якутова, Амурская, Чапаева, Камчатская? Остались какие-то «огрызки» от каждой. А последняя и вовсе исчезла). Наблюдать за этим было и интересно, и даже жутковато. Раз – и какой-то привычный дом, мимо которого пробегаешь раз пять за день, уже стоит без окон. Почему-то первым делом вынимали (или разбивали?) окна. Затем куда-то пропадала крыша, оставался сруб. Потом дом некоторое время (иногда пару месяцев!) стоял в таком состоянии. Когда мы собирались стайкой, то отваживались покопаться во дворе и даже заглянуть внутрь. Находили какие-то железяки, старые книги… Тут же и выбрасывали опять. (К сожалению, социалистическое воспитание не предполагало «сбережение старины». И нам это не привили.)
Потом, когда сносилось три-четыре дома подряд, появлялся ЗАБОР. Становилось понятно: будут строить новый дом. Копался котлован. В заборе всегда находилась дыра. Родители гоняли нас от этих котлованов, а нас туда так и тянуло. В одном из них, заполненном водой, как-то в первом классе рискнули с друзьями весной поплавать на найденной тут же старой двери. Ужас! Обошлось… Иногда почему-то стройки на разной стадии замирали (и тогда, очевидно, могло прекратиться финансирование!). То на стадии фундамента, то на каком-нибудь втором-третьем этаже… И снова раздолье для дворовых пацанов! Одно могу сказать: все-таки играли там «с головой». На моей памяти никто никуда не свалился и ничего себе не сломал.
Меня с детства тянуло к созерцанию. За работой строителей и крана летом мог наблюдать часами. Вот кран потащил наверх большую пачку кирпичей; вот он же кладет очередную плиту, перекрывая этаж; вот каменщики начали выкладывать угол или окно… Так же интересно было наблюдать за новоселами (говорят, достать машину для переезда было чрезвычайно сложно, а «леваков» нещадно отлавливали тогда почти неподкупные гаишники). Радостная суета; плохонькая мебель, пузатые буфеты, кровати с панцирными сетками, какие-то цветы в кадках…  А еще видел, как однажды пианино поднимали в окно на ремнях!
Транспорт                                                                              
Очень много воспоминаний связано с трамваями, троллейбусами и автобусами. Обожал на них ездить. Например, путешествие с бабушкой через всю Уфу в Черниковку к родственникам на «четвертом» трамвае от «Горагентства» до конечной  (кольца за Шумавцовским мостом) вполне заменяло поездку в другой город!
Не был избалованным ребенком, не клянчил игрушки, а вот с трамваями связано несколько причуд. Предпочитал красные чешские малиновым рижским; просил сесть в «двойной» трамвай, причем в задний вагон; если в вагоне было свободно – либо торчал за спиной у водителя и смотрел вперед, мешая пассажирам покупать абонементы (помните качающийся лоток на водительской двери?), либо, наоборот – в заднее стекло. Знал все маршруты южной части города, кроме, пожалуй, «семерки». (Склонность к логистике? Тогда еще слова-то такого не знали). Став постарше, любил отрывать людям билеты.
В связи с троллейбусом вспоминается две истории: «авантюрная» и «политическая». Лет в пять очень шустро заскочил в троллейбус, увидев свободное переднее сиденье (оно ведь всегда было выше, чем остальные!). Двери закрылись, а мама осталась на остановке. Когда я это осознал – было два варианта: зареветь или пробираться к водителю. Выбрал второе. А тут и водитель, очевидно, увидел в зеркало заднего вида несущуюся за троллейбусом молодую женщину. Машина остановилась, двери открылись, мать обрела сына. Или сын - мать.
Где-то через годик так же с мамой поехали в Новостройку. Повернули с проспекта. Уфимцы «со стажем», помните огромный плакат на торце «сорокового» завода с Марксом, Энгельсом и Лениным? Ленин – посередине. Я уже, очевидно, видел раньше это монументальное полотно, что-то меня в нем беспокоило. Там еще призыв какой-то был (читать я только начал, поэтому с теми словами был не знаком). И вот в тишине раздался громкий голос ребенка: «Мам, а вот эти двое дядь с бородами того дядю в плен взяли?» Ржали все. Кое-кто до конечной.
Автобусы моего детства – бело-красные «Икарусы». Простые и «с гармошкой». Когда собирались с дедом и бабушкой в сад в Дему, всегда надеялся, что «четырнадцатый» будет «экспресс». Или длинный. Чтобы побыстрее или не в такой давке. А узкие неудобные «ЛАЗы» я не любил. Часто приходилось ездить на них по 104-му маршруту с Колхозного рынка в Благовещенск. Сказать, что брали их штурмом – это еще мягко сказать. Проход узкий, если не досталось места (а детей усевшиеся раньше предпочитали просто не замечать) – могли и рюкзак на голову поставить, и вдавить в спинку сиденья… До Щепного, например,  кто-нибудь рядом вполне мог везти поросенка в мешке. Возле нынешнего «Уфанефтехима» до недавнего времени было место, где дорога ныряла под трубы и разворачивалась на 180 градусов. Пока не подрос лет до десяти, все время пугался: неужели едем обратно? Дорога была жуткая, но тетушку-то свою благовещенскую и своих троюродных братьев я обожал…
Зато 106-й и 110-й маршруты я воспринимал как чудо. Там был кондуктор и разноцветные билеты! И еще автобус мог проехать четыре-пять остановок, не останавливаясь! А уж когда брали в аэропорт встречать кого-нибудь или просто посмотреть на самолеты – запоминалось надолго.
Вот так и жилось мальчишке в Уфе при развитом социализме. Радости были незатейливые, но ведь остались в памяти? Надеюсь, продолжим.
Автор:Горин Андрей Валерьевич
Читайте нас: