Продолжаем знакомиться с жизнью башкирского Зауралья. Про инвалидов из Бурибая, которым предложили политическое убежище в США, «ОЭГ» уже писала. Узнав об этом, на связь вышла другая жительница этого села, которой тоже несладко живется.
66-летняя пенсионерка Валентина Саенко, перенесшая несколько лет назад два инфаркта, осталась без дома. Его размыло водой из прорванной Бузавлыкской плотины весной 2010 года. И уже почти три года Валентина Петровна пытается добиться правды.
Вот что она рассказывает о событиях тех дней:
- Это случилось 21 апреля 2010 года. Стояла страшная жара. Давно не было дождей. Я была на огороде. Вдруг прибегает дочка, кричит: «Волна идёт четыре метра, сейчас всё затопит, бери документы и убегай». Кое-какую технику – микроволновку, телевизор, пылесос - она мне успела на чердак занести. И мы убежали.
Откуда была волна? На реке Бузавлык, километрах в 35-ти выше Бурибая по течению, осенью 2009 года построили плотину. Цементировали её, видать, не очень хорошо, больше глиной заваливали. К весне грунт не уплотнился. Её и прорвало. В деревне Бузавлык дома залило, в селе Самарское 200 дворов пострадало. Потом до нас дошло. Затопило все дома в нижней части села.
Вода простояла всю ночь. На следующий день из дома вода ушла, но в подполе и в огороде еще оставалась. В огороде металлический забор с зацементированными металлическими столбами повалило. Хорошо, что тяжелый был, его не унесло. А у людей деревянные заборы все поуносило. Срубы по реке плыли. Один с крышей был, так его об наш мост до тех пор било, пока крыша не слетела. Потом крыша упала, а сруб унесло. Садовые домики несло, их потом вдоль речки по кустам много находили.
Мы как наутро в мой дом пришли, глянули, я и упала, мне с сердцем плохо стало – вода была выше подоконников, всё перекосило, перегородку в доме сломало. В бане дверь с петель сняло и, как руками, аккуратно, на лавочку положило. Стиральная машина вся в воде. Мебель в доме всю повалило. Морозилку свалило, холодильник весь под водой был.
Ко мне потом работников из музыкальной школы на помощь присылали, они целый день ил из дома выгребали.
Скота в тот раз много погибло, всё лето вылавливали трупы, в реке Таналык купаться было нельзя. До Акъяра трупы доплывали. У нас в Бурибае есть висячий мост, так его перекрутило, как тряпку, которую выжимаешь. Его вскоре раскрутили, покрасили и сказали, что никакого прорыва плотины не было. В Уфу отчитались, что пострадали только надворные постройки. Как будто вода выбирала: вот это сарай – его можно затопить, а вот это жилой дом – его топить не надо.
Пострадавшим от волны выдали продукты – пять килограммов сахара, по мешку крупы, муки, отрубей – скотину кормить. Была и денежная помощь – от 2,5 до пяти тысяч рублей, в зависимости от степени повреждений.
И всё бы ничего, но дом у Валентины Петровны саманный, то есть, сделан из глины. И он был основательно подмыт. И три комиссии – уфимская, районная и местная - признали его опасным для жилья. Ещё два саманных дома пострадали так же сильно, как и её, и были признанными непригодными к жилью, но там жили квартиранты, которые просто благополучно покинули аварийное жильё.
- Я сразу стала хлопотать о ремонте, шесть раз была на приеме у главы района, вместе письмо написали в Уфу. Но всё отписывалось обратно в район, а в районе денег нет. Наш поссовет тоже не мог мне ничего дать. Потом подала в суд на холдинговую компанию, занимавшуюся строительством плотины. Сначала дело разбирал акъярский суд, там ничего не решили, передали дело в Уфу, там было несколько слушаний, но звучали очень интересные версии: может быть, были ливневые дожди и произошёл перелив через край плотины, а, возможно, затопление произошло по умыслу истца. То есть я сама затопила свой дом, огород и улицу. Носила воду с колонки до тех пор, пока воды в доме по окна не налила и улицу не заполнила.
В метеостанции Валентина Петровна получила справку, что в апреле 2010 года в их местах дождей не было, собрала свидетельства соседей, но суды почему-то не желают учитывать эти аргументы. Кстати, завтра её дело будет слушаться в очередном суде.
Сейчас она живёт в летней кухне, которую строил ещё муж, умерший незадолго до потопа. В кухне три стены выложено кирпичом, их не смыло. Женщина поставила там диванчик, позатыкала на зиму окна и живёт в этом помещении. В дом зайти нельзя – стены сыплются, окна и двери перекосило. Стены местами отошли от потолка на четыре сантиметра. Комиссии ей запретили заходить в дом, потому что он может рухнуть.
Кроме неё еще несколько человек из пострадавших населённых пунктов подавали иски в суд. Но, в основном, после первых проигранных судов люди махнули рукой и перестали заниматься поисками правды.
- Боятся, все боятся, - говорит Валентина Петровна. - Знаете, как запугали народ! После затопления тем, кто работал, выдали кому - доски, кому - брёвна на ремонт и сказали: не жалуйтесь, а то с работы уволим. А работать-то у нас некуда устроиться. Все и молчат.
У нас корреспондентов ведь никогда не бывает, проверить некому. Вот власть показухой и занимается. Школу у нас, например, открыли, так она две зимы только простояла и стала трещины давать. Зато торопились построить, чтобы отчитаться. Когда школу торжественно открывали, всех бюджетников заставили покупать цветущую петунью в горшочках и выставлять вдоль дороги, чтобы первый президент Башкирии увидел, как красиво кругом. Возле мостика через ручей дерево сухое стояло, так его покрасили и навешали на него зеленых листочков. Учеников всё лето муштровали, чтобы они выступили на открытии. В доме отдыха, куда он заезжал, людей заставляли из дома ковры приносить, чтобы создать там уют. Показуха, кругом показуха. Он по дороге ехал, а к дороге заставляли домашний скот сгонять, чтобы показать, какое поголовье в колхозах растёт. А в колхозах-то уж не было ничего в то время.
Сейчас вроде плотину хотят восстанавливать, но жители Самарского бунтовали, собрали подписи, чтобы не восстанавливали. Для чего сейчас плотины нужны – непонятно. Поля-то не засеивают. Только фермеры понемножку сеют. Раньше едешь – хлеб, кукуруза, подсолнечник, свёкла растут, в сейчас ничего нет, один сорняк. Что поливать-то? Как перестройка началась, так все посевы и кончились. Да и животноводство тоже кончилось. Ферма раньше у нас была – полторы тысячи дойных коров, пять тысяч свиней, лошади. Сейчас от неё ничего не осталось.
Вот такие нерадостные откровения сельской жительницы, которая не понаслышке знает, как живёт село. Действительно, Бурибай, как и всё Зауралье в целом, далеко от столицы, и столичные жители, озабоченные своими проблемами, меньше всего думают о проблемах районов. К тому же, подавляющее большинство из них, так же, как и Марк Твен, редактировавший сельскохозяйственную газету, весьма смутно представляют себе – когда колосится свёкла и как правильно высаживать гречневые блины. Так что жизнь села, к сожалению, остается тайной для горожан, которую они и не особенно хотят открывать.
«ОЭГ» связалась с администрацией Хайбуллинского района Башкирии и поинтересовалась – что могут пояснить её сотрудники по поводу потопа 2010 года и помощи пострадавшим? В информационном отделе администрации были не в курсе ситуации Валентины Саенко. Но не отрицали, что после прорыва Бузавлыкской плотины пострадало много домов в районе. Наша газета будет отслеживать ситуацию и информировать читателей об изменениях, происходящих в Бурибае.