Слепая уфимка, отдавая свою пенсию, живет на подаяние

Всегда стараюсь помочь на улице слепым – перевести через дорогу, посадить в транспорт. Часто они отказываются от посторонней помощи, чувствуя себя уверенно на улице. Но на днях услышала просьбу, обращенную в окружающее пространство: «Помогите слепой бабушке! Доведите до магазина». Разумеется, повернулась и увидела женщину с палочкой. Ей нужно было всего лишь перейти через дорогу, но в этом месте улицу сейчас расширяют, в результате там, где она всегда самостоятельно ходила, теперь высоченные новые бордюры, а перед ними глубокие ямы, еще не засыпанные песком и не залитые асфальтом. Ремонт, одним словом. И пошли мы под ручку до светофора, а потом обратно по другой стороне. И за те 15 минут, что мы шли, я узнала еще одну трагическую историю жизни.

- Меня можно звать бабушка Любушка. 62 года мне. Два года назад я ослепла. А пять лет назад муж умер. Он у меня хороший был, всю жизнь в школе преподавателем истории проработал. Мы с ним душа в душу почти 40 лет прожили. Сын есть взрослый. Только он сейчас не работает, болеет и пьет. А я из своей пенсии алименты его доченькам плачу. – Бабушка Любушка рассказывает торопливо, видимо, опасаясь, что слушатель скоро исчезнет, и она не успеет поделиться наболевшим. – Три девочки у них в семье. Старшая, Юлечка, не его, он жену с дочкой взял. Юлечке-то сейчас 12 лет. А еще две дочки - его. Девять лет и пять. Хочется, чтобы они хорошо жили. У меня пенсия семь тысяч рублей. Я пять с половиной тысяч алименты за сына выплачиваю, у меня все квитанции есть. Он болеет, но инвалидности-то нет у него, поэтому алименты насчитывают. За квартиру отдаю еще 1 600. А потом хожу к магазину и милостыню прошу.

Незрячая женщина держит меня под руку и говорит быстро и вроде бы даже как-то весело.

- Да я не жалуюсь, все у меня будет хорошо. Может, и глазки мне наладят. Сейчас-то я только свет вижу. Я из-за сына, наверное, и ослепла – когда он работать перестал, я переживала, плакала, милицию вызывала, даже врачей для душевнобольных. А они приехали, спросили у него: «Какой сегодня день, какое число?» Он ответил правильно, они и говорят: «Он у вас нормальный, забирать никуда мы его не можем».

Жена злая у него. Старшую дочку, Юлечку, за то, что она чай за столом пролила, башмаком прямо по лицу била, носик раскровила. Чай, говорит, пять рублей стоит. Потом в школе замечать стали – если Юлечка случайно колготки порвет или еще чего случится, головой об стену начинает биться, маму, говорит, боюсь. Мама ее до того забила, что косоглазие сделала – глазки у нее в разные стороны смотреть стали. Потом из школы сообщили в милицию, забрали Юлечку в интернат. Она в интернате теперь, довольная, кормят их пять раз в день, успехи в учебе начались, подружки появились, и мама теперь ее не обижает, боится, что родительских прав лишат.

Тем временем мы добрались до места назначения – магазина, возле которого бабушка Любушка просит милостыню. Женщины, продающие на крыльце вишню и другие дары садов и огородов, встретили ее как хорошую знакомую.      

- О, Любочка пришла! – Они потеснились и приняли ее в свои ряды.

Услышанное и увиденное повергло меня в шок, поэтому естественным было задать вопрос:

- Как с вами связаться-то можно, если вдруг сможем чем-то помочь? Телефон у вас есть?

- Да какой телефон!? Здесь я бываю, у магазина меня можно найти. Не каждый день, но прихожу сюда, собираю – кто сколько подаст.

На этом мы и распрощались.                                                                         

С вопросом про бабушку Любушку представители «Общественной электронной газеты» обратились в Министерство труда и социальной защиты населения РБ к заместителю министра Наталье Алмаевой. Вот что она сказала, ознакомившись с ситуацией:                                                                             

- Вопросы социального обслуживания по Уфе законом республики переданы в полномочия администрации города, на муниципальный уровень. В каждом районе Уфы есть комплексные центры социального обслуживания населения. И социальный центр того района, где бабушка стоит с протянутой рукой, может взять ее на временное содержание и обслуживание. Привезти к себе, кормить, обеспечивать ей ночлег. Далее ее можно поместить на полное государственное обеспечение в дом-интернат для престарелых. Для этого нужно ее заявление, поданное, опять же, через Центр социального обслуживания населения. Нужно оформить определенные документы, пройти медицинскую комиссию. В ведении министерства есть несколько домов-интернатов для престарелых, там живут многие пенсионеры. Какая-то часть пенсии проживающего при этом перечисляется на счет учреждения и используется на дополнительные продукты питания. Остальными деньгами человек может распоряжаться по своему усмотрению. И хотя принимают туда, в основном, пожилых людей, у которых нет взрослых детей, способных позаботиться о родителях, но, конечно, в каждом случае нужен индивидуальный подход. 

Однако напоминаю, - продолжает Наталья Алмаева, - что помещение как в социальный центр, так и в дом-интернат, - это дело сугубо добровольное. Если она не захочет поехать с работниками центра, то никто ее заставить не сможет. Или же, если она поедет в центр, а через какое-то время скажет, что больше не хочет у них оставаться, они обязаны отвезти ее домой. Пусть у нее нет зрения, но рассудок-то здоровый. Ее нельзя признать недееспособной и принимать за нее решения.

Вооружившись этими сведениями, я отправилась к тому магазину, где оставила бабушку Любушку. Но ее в тот момент не было. Продавец, к которой я обратилась с вопросом, знает ли она слепую женщину, часто стоящую у них на крыльце с протянутой рукой, сказала, что да, знает и всегда ей подает.

Как только нам удастся встретиться с героиней этой статьи, мы передадим ей все то, что узнали в Министерстве труда и социальной защиты населения РБ. А дальше она сама будет решать – согласиться на помощь государства или по-прежнему из последних сил самостоятельно помогать внучкам.