Уфимка, побывавшая на Олимпиаде-80, вспоминает её через 40 лет

Вот он — коммунизм, обещанный Хрущевым. Прилавки ломятся от неведомых вещей: пепси-колы, соков в квадратных пакетиках, финской нарезки, джемов в крохотных упаковках. Столица нарядна, безопасна, в полупустом(!) метро остановки объявляются на разных языках. Все бомжи и прочие маргинальные личности где-то за 101-м километром, на москвичей, как манна небесная свалилось огромное количество путевок, и они с удовольствием разъехались в пансионаты и санатории.

Москва превратилась в рай для любителей спорта, царит атмосфера радости, дружбы, свободы. Олимпиада для нас — это больше, чем спорт. Мы ощущаем себя гражданами мира. Но по этой идиллии, которую СССР решил продемонстрировать миру, был нанесен удар — бойкот Олимпиады сборными США, Канады, Китая, Япониии, ФРГ, всего 65 странами — из-за ввода наших войск в Афганистан. Только через год я услышу мольбу Юрия Шевчука «Не стреляй!» и она потрясет меня.

Вот так сюрприз — в Лужниках встречаю одноклассника Камиля Хасанова! Он, в отличие от меня, приехал организованно, по комсомольской путевке. С Камилем мы часто вспоминаем те дни.

Р. — Камиль, самые дорогие для тебя олимпийским мгновения?

К. — Торжественное открытие Игр. Когда великий Сергей Белов поднес факел к чаше и вспыхнул олимпийский огонь, доставленный из греческой Олимпии! Была потрясающая энергетика, когда спортсмены с разных континентов и зрители приветствовали друг друга! Как горячо встречали кубинскую делегацию! Такое романтичное отношение к ним было. Шли легендарные Альберто Хуанторена, Теофило Стивенсон... А какая карусель потом началась: с утра легкая атлетика, потом бежишь на волейбол на малую спортивную арену, потом на большую арену — на футбол, и в перерыве между таймами на что-то другое. Как болели за наших спортсменов! Гордость была за страну. Болели за всех. Вспоминаю баскетбольный матч Италия — Австралия. Обе страны приехали не под своими, а олимпийскими флагами. Итальянцы — фавориты. Из Австралии ни одного болельщика в связи с бойкотом. Мне за них обидно стало, я давай орать, взбудоражил друга, соседей, как начали мы болеть за австралийцев, те взяли и выиграли у итальянцев ту игру, здорово же поддержка влияет...

Бойкот противоречит олимпийскому духу, это крах всех смыслов и мечтаний спортсмена. Не желая смириться, некоторые спортсмены Италии, Великобритании, Франции и других стран все же приехали в Москву. И «взяли» кучу золотых медалей, например, в легкой атлетике и фехтовании! Британцы Аллан Уэллс — на 100 метров, Стив Оветт — на 800 метров, Себастьян Коу— на 1500 метров. Итальянец Пьетро Меннеа на 200 метров. Французы — в фехтовании. В их честь вздымался флаг и играл гимн Международного Олимпийского комитета. Английские туристы стали ходить с плакатом: «Тэтчер, съешь свою шляпу!» Я подошла, спросила, о чем это они. «А это ответ премьер-министру на её призыв игнорировать эту Олимпиаду».

Какие бушевали страсти в Лужниках, на гребном канале и велотреке в Крылатском, в Измайлово, в спорткомплексе «Олимпийском»! Как советские болельщики, неизбалованные участием в событиях мирового масштаба, поддерживали спортсменов из разных стран. Что творилось!

Разве забудешь, как притих стадион в 100 тысяч человек перед прыжком в высоту Герда Вессига из ГДР... Никому не известный спортсмен на наших глазах взлетает на 236 сантимтров — есть новый мировой рекорд! И мы, незнакомые люди из разных стран, вскакиваем, обнимаемся, целуемся (о, счастье, не было тогда коронавируса).

Далее произошло то, что не смогу забыть. Я случайно увидела нашего гениального прыгуна с внешностью Давида (да, будто с него лепил Микеланджело знаменитую статую), 20-летнего Владимира Ященко, трёхкратного чемпиона Европы, трёхкратного рекордсмена мира. По итогам 1978 года Владимир Ященко был признан лучшим спортсменом планеты и получал по три тысячи писем в день. Он свободно владел английским языком. А я увидела его не на трибуне, а под трибуной, с отрешенным взглядом... Что пережил он в те часы, ведь это он должен был стать чемпионом московской Олимпиады с предполагаемым результатом 250 сантиметров. Но трагическая случайность — травма колена перечеркнула его карьеру и жизнь... Тогда я увидела, как близки победы и трагедии...

Скандал случился в прыжках с шестом. Поляк Козакевич держится орлом, бьет мировой рекорд и бесповоротно завоевывает мои симпатии. Пожилой сосед по трибуне бросает на меня укоряющие взгляды и шумно болеет за нашего 20-летнего Волкова из Иркутска. Как и мой сосед, многие болельщики освистывают Козакевича, но он с мировым рекордом 5.78 ! становится чемпионом Олимпийских Игр! И приземляясь, показывает освистывающим его какой-то жест, вызвавший ещё более яростный свист и крики. Скандал! Костя Волков при огромной поддержке трибун берет «серебро».

Гремят имена героев — бегуний Татьяны Казанкиной и Людмилы Кондратьевой, метателя молота Юрия Седых, саблиста Виктора Кровопускова, борца Сослана Андиева, пловца Владимира Сальникова.

Тогда победы наших спортсменов воспринимались, как должное! Когда гимнасты Саша Дитятин, Лена Давыдова, Нелли Ким, Наташа Шапошникова заканчивали упражнения, что творилось в зале! Аплодисменты, восторженные крики. Нет, это не сон.

Сегодня я хочу вспомнить Виктора Санеева, легендарного легкоатлета СССР, единственного нашего трехкратного олимпийского чемпиона в прыжках — он победил в Мехико, Мюнхене и Монреале! И это он на открытии Игр заносил олимпийский огонь на стадион и передавал его баскетболисту Белову.

25 июля. Вечером в секторе для прыжков тройным разворачивается драматический спектакль, и стадион чутко реагирует на каждую ситуацию. Бразилец Оливейра — мировой рекордсмен, Санеев — трёхкратный чемпион. Порывы ветра мешают прыжкам. В какой-то момент Жуан Оливейра подбегает к судьям с раскинутыми руками, что-то отчаянно доказывая. Потом судьи спорят, был заступ или нет у Уудмяэ, а потом у Санеева. В итоге побеждает эстонец Яак Уудмяэ. Виктор Санеев завоевывает серебряную медаль. И, что интересно, возле меня сидели болельщики какой-то из соцстран, и они бурно болели за советского атлета. А когда награждение закончилось, они скандировали: Са-не-ев!»

Ярчайшие мгновения для меня — это эстафета 4 x 400 метров! Вот где полное сумасшествие — не помня себя, вскакиваем, кричим, срывая голос. Из-за шума не слышу своего голоса! Виктор Маркин и сборная СССР вырывает победу! Незнакомые люди целуются, обнимаются! Дрожь по телу от счастья и гордости за свою страну.

Вся страна с энтузиазмом работала на Олимпийские игры — обеспечила высочайший организационный и технический уровень. Теперь «болела» на трибунах и по ТВ. Сборная СССР победоносно прошла на наших глазах Олимпиаду, завоевав 80 золотых медалей, 69 серебряных, 46 бронзовых и общекомандное первое место.

Игоря я знала 15-летним, тоже занимаясь стрельбой, меня поражала его абсолютная сосредоточенность. Потому, когда мне предложили написать первую в жизни статью, я и оказалась первой, кто о нем написал в СМИ. 1973 год. Пришли мы с Игорем из тира «Нефтяник» к ним домой. Там шум — по ТВ идет волейбол, и мама-волейболистка отчаянно болеет за «Уралочку». Сама журналистка, она очень удивилась, что про её сына кто-то собрался что-то написать...

Перед Олимпиадой я от своего тренера слышала, что Игорь вроде не включен в команду. И отправилась на женское фехтование. Увлеченная блестяще фехтующими французами, кстати, они взяли четыре «золота» под нейтральным олимпийским флагом, вдруг слышу голос диктора: «Игорь Соколов — чемпион Олимпийских Игр в упражнении «Бегущий кабан»!!! Счастье и… досада — ну как можно было не поехать в Мытищи, не увидеть своими глазами победу первого олимпийского чемпиона из Башкирии!

Лица их перед глазами...

Р. — Я, как и ты, Камиль, храню автографы, значки, сувениры, письма, конверты, гашенные специальными олимпийскими штемпелями, программки, билеты Олимпиады-80. Они волшебны — берешь в руки, и ты снова там. И я помню многие моменты, будто они были вчера...

И перед глазами пятиборка Надежда Ткаченко. Идет после финиша по дорожке, вижу, смертельно уставшая. Но олимпийская чемпионка!

Героем Олимпиады-80 стал наш легендарный штангист Юрик Варданян, многократный чемпион мира. Античный красавец, он в категории 82.5 килограмма с пятью мировыми рекордами поднял в сумме двух упражнений 400 килограммов! Иностранцы звали его «Мистер Фантастика».

Никогда не забуду полный кошмар Давида Ригерта, легенды, кумира, олимпийского чемпиона Монреаля, шестикратного чемпиона мира. Он не взял начальный вес. Шок для всех! На следующий день, на соревнованиях в другой весовой категории, сидела с ним рядом – через человека. Больно было смотреть на него. Но, отмечу, ничто не выдавало в нем человека проигравшего, Давид умел держать лицо.

Утро 25 июля. В метро подходит ко мне незнакомая женщина в слезах: ночью не стало Владимира Высоцкого... Уже в Лужниках знакомлюсь с соседкой по трибуне Людмилой. Для моей новой знакомой из Свердловска, смерть Высоцкого — это невыносимый удар, затмивший Олимпиаду. Посреди соревнований её то и дело трясет. Мы выходим со стадиона, берем такси: «К Высоцкому». Тьма народа. Людмила выходит, встречает какого-то знакомого, с которым один раз в жизни была у Высоцкого дома...

27 июля. Горячий день на легкой атлетике. Финалы. Вдруг — не верю глазам своим — бежит ко мне наш одноклассник Игорь Горшенев! Он очень просил устроить встречу с нашей одноклассницей, тогда доцентом, теперь уже профессором в Москве, с которой в те дни я виделась часто. Встреча в калейдоскопе событий не состоялась, а через год он — офицер — погиб, так и остался в памяти — бегущим по лужниковской трибуне, веселым...

Кстати, Камиль, ты общался с чемпионами?

К. — Нет.

Р. — Ты знаешь, что я потом побывала и на ХХХ Олимпийских Играх в Лондоне. Там мы тоже общались с участниками Игр. Как и на Московской Олимпиаде, мы встречались с чемпионами, призерами, бывало, они даже делились с нами своими биографиями.

А с московской Олимпиады храню автографы легендарного кубинца Альберта Хуанторены, его землячки — чемпионки в копье Марии Колон, чемпионов из Великобритании, выступавших из-за бойкота под Олимпийским флагом Стива Оветта и Себастьяна Коу (будущего Президента Международной ассоциации легкоатлетических федераций), марафонца из Замбии Патрика Чивалы, и многих других героев спорта. Вспоминаю, как пускались в пляс вокруг Мируса Ифтера его соотечественники и болельщики после потрясающих побед. Каждый раз, долго держась на дистанции где-то позади «темной лошадкой», вдруг на последнем круге он резко уходил в отрыв, не оставляя никому ни малейшего шанса... Конечно, мой приз — русскую матрешку из Уфы — заслужил он! Я вклинилась в толпу и вручила ее двукратному олимпийскому чемпиону на 5000 и 10000 метров. Возможно, она ещё хранится в далекой Африке у кого-то из его многочисленных детей...

1 августа. Жара... соревнования по конному спорту — по конкуру. Раскаленный воздух и .. полный штиль в чаше Лужников, нет-нет да мелькнут на трибунах белые халаты врачей «скорой». Спускаясь под трибуны, изумленно застывала перед красотой коней, которых готовили к выездке.

К. — Помнишь, как гонялись за билетами на футбол, и вдруг наши проигрывают сборной ГДР и в финал не попадают. И билеты на финал футбола, которые было не достать, теперь меняют на что угодно. А какой был ажиотаж вокруг билетов на бокс (11 финалов, один с кубинцем тяжеловесом Теофило Стивенсоном чего стоит!), их можно было купить за 100 рублей (чуть меньше месячной зарплаты) и, конечно, ажиотаж на церемонию закрытия Игр.

Не сочти за крамольность, но спасибо американцам за бойкот!

Р. — ???

К. — Если бы приехали вслед за своими сборными все иностранные туристы, сотни тысяч советских болельщиков не попали бы на стадионы! Нам бы просто не достались билеты...

Р. — О, как ты прав! В Лондоне достать билеты было почти невозможно. Нужно было изловчиться, чтобы ночью выхватывать их в интернете. И это официально! И я, помня опыт Олимпиады Москвы (помнишь, там был многолюднейший толчок по обмену билетами), приготовила табличку на английском: «Куплю билеты на любые соревнования». И с этой табличкой встала у входа на стадион. Ко мне тут же подлетела волонтер, что меня поразило, кажется, из Бурятии и зашептала: «Убирайте плакат скорее, сейчас вас задержит полиция! Это здесь запрещено!» Но какой-то парень успел углядеть мой призыв о помощи, подошел и втихаря продал мне билет на плавание. Так начался мой путь болельщика Олимпиады в Лондоне.

3 августа. Торжественное закрытие XXII Олимпийских Игр. Чуть грустно, с трудом осознаем: последний день в Лужниках горит олимпийский огонь. В жизни солдатиков, сидящих живой цепью в первом ряду под видом физкультурников, офицеров, отвечающих за нашу безопасность, в нашей жизни — болельщиков со всего света — отшумели прекрасные 16 дней. И вот, мы прощаемся со спортсменами — все они герои Игр! Идут по дорожке Лужников атлеты, установившие 39 европейских и 36 мировых рекордов. Идут чемпионы, идут и те, чьи надежды не осуществились, хотя они сражались из последних сил, и те, чьи победы еще впереди. Все они дарили нам небывалые эмоции... Я все время ощущала себя участником традиции, восходящей к Греции, к античному миру. Спасибо Пьеру де Кубертену, возродившему Олимпийские Игры.

Президент Международного олимпийского комитета лорд Майкл Килланин подходит к микрофону: «Я объявляю Игры ХХII Олимпиады закрытыми».

Р. — Машем Мишке, улетающему под песню «До свиданья, Москва, до свиданья... олимпийская сказка, прощай!», и никто уже не сдерживает слез. Слезы и на глазах соседей — супружеской пары старичков-англичан. Вглядываясь вслед Мишке, исчезающем в ночном небе, они рассказали, что, начиная с Лондона-48, они не пропустили ни одной Олимпиады, и московская — конечно, лучшая. Через 32 года, в Лондоне, теперь уже я, россиянка, сидела на олимпийской трибуне и вспоминала их, наверное, им уже было бы под 100 лет... И я смотрела Игры как бы и за них.

Гаснет в чаше олимпийский огонь, вспыхивает салют, пепел летит на мое белоснежное платье. А на огромном световом табло сменяются ярчайшие кадры Олимпиады, и там снова и снова подбрасывают вверх уфимца, олимпийского чемпиона Игоря Соколова!

К. — 16 дней мы жили Олимпиадой. И тут все, Олимпиада закончилась. Мишка попрощался, все плакали. Потом, когда все вышли и перемешались, в разных в национальных костюмах, незнакомые, подходили к друг другу, благодарили и прощались, такое ощущение было — все люди братья, единство, ну потрясающее...