Как поступают с ведьмами в Уфе

Основано это на реальных событиях, что жгут мне мозг второй месяц. Ладно, по крайней мере, с ними (сами узнаете) это должно было случиться. Итак, июнь две тысячи семнадцатого от примерного рождества Христова, Уфа, некий, иллюзорный центр вытянутого поселения, больше похожего на червя.

Сев в дальнем уголке, закурив вторую сигарету, сразу приметил эту парочку. Одна такая вся воздушная, как тополиный пух, непривязанная, отвязная, легкая, не сидит на месте, щебечет, вторя воробьям, собравшимся на решетке летней веранды в надежде подобрать крохи завтраков утренних непосед. Вторая руками и телом пыталась не отставать, демонстрируя почти похожую живость, но лицо усталое, улыбка выглядит осколком посмертной маски. Ей хочется быть такой же беззаботной и радоваться чашке кофе, будто это ежедневный эликсир молодости. Но что-то гложет, червоточит изнутри, неуютность и неизвестность, что ли. Но это было так очаровательно, их незаметный, размазанный полутенями контраст, что я не выдержал и подсел, неаккуратно рванув за собой чашку, плеснув на деревянный пол коричневой бодрящей жидкости (не зашипела, отметил я про себя и потом удивился — почему же она должна была зашипеть).

«Чо, как ваще, учитесь, работаете?» — начал я стандартный в интеллигентных кругах нашего района обольстительный монолог, должный со второй фразы обязательно перерасти в нечто большое, по крайне мере — в диалог. Девицы остановили замысловатый танец жестов, ресниц, междометий и напряженно уставились на меня. «Дикие, — подумал я. — Боже, какие дикие и прекрасные». Та, что выкидывала коленца вокруг столика, вдруг взяла проникновенно меня за обшлаг и на повышенных тонах своей розовой помады заявила:

— Какой у вас прекрасный город, сударь!

— Где?! — внезапно испугался я, щипая себя за то, где могло бы быть накаченное бедро.

— Да вокруг, вокруг, — не унималась эта явно овладеваемая бесами со всех сторон и мест особа, второй рукой дергая и свою подругу, которая начала согласно кивать и немного светлеть лицом.

— Широкие дороги, почти нет пробок, много парков и скверов, велодорожки всюду, всюду! — чуть сорвалась на крик, но решила не усугублять ситуацию.

Я жестом подозвал официанта и попросил одними, выскочившими за пределы черепа бровями еще чашечку кофе, желательно покрепче, гораздо крепче ноля оборотов. Вторая тоже поднялась, взмахнула руками, как крылами, мило склонила голову на бок и, глядя насквозь в шейные позвонки, молвила:

— Фонтанов много, люди вежливые у вас, у нас такого отродясь не бывало, а если и бывало, то это выдумки.

Я спекся, слился, скис, пошёл волнами и спросил:

— Откуда вы, прелестные создания, уж не из тьмы явились, где свет разума плутает в безнадеге?

— Мы из Казани, — ответили они.

Раздался треск, звон и шепот громкий. То были мой телефон, упавший, чашка недопитого ирландского и голос предков, взывавших.

— Не хотите ли еще кофе или лимонаду, а может быть, вас отзавтракать, как полагается? — вопрос задал, а сам за спиной тихонько сунул исписанную втихаря салфетку официанту.

Когда уходил, оглянулся — их окружили и волокли, вопящих, куда-то в парк. Надеюсь, сожгли, как и полагается поступать с провокаторами и ведьмами.