Башкирские бураны вошли в легенды

Продолжение. Вернуться к предыдущей части.

«Не верь мартовскому солнцу, да и не расстраивайся! Пока Акман Токман не пройдет, все равно весны настоящей не будет», — говорит мне хозяин дома, раскатывая у печки-голландки полную охапку дров. В избе запахло снегом, набросило холод. А за окнами гудит и мечется беспросветная пурга.

А ведь день начинался удачно. Отправившись в путь, я видел над заснеженными горами мартовское лазоревое небо. На душе было празднично. Весеннее солнышко, оно такое — все затопит, зальет своим ласковым светом, и жить хочется с новой силой.

Перемены заметил не сразу. Совсем незаметно небо стало серым, тусклым, и откуда ни возьмись, потянула поперек дороги поземка.

А на перевале через Зильмердак мело уже так, что при порывах ветра машина вздрагивала, и казалось, что еще чуть, и унесет ее куда-то в белую мглу, вслед за ветром. Поездка в Белоречье из увеселительной прогулки постепенно превращалась в настоящее приключение…

«Мне отец рассказывал, а ему его дед про Акман Токман. Так двух братьев звали, — Ильдар, хозяин дома, невысокий, смуглый, лет 40 деревенский мужик разминает в руках сигарету, присаживается возле печки. Открывает дверку топки, прикуривает и затягивается. — Два брата было, одного Акман, а другого Токман звали. Здесь, рядом, в Кузгун-Ахмерово жили. Примерно в это время пошли на охоту на Краку, и буран налетел. Вот как сегодня. Так и пропали. Вот теперь это время и называют у нас Акман Токман. Считается, пока Акман Токман не пройдет, весны настоящей не будет.

Ильдара я знал довольно давно, и мы собирались с ним сходить на Краку — один из главных хребтов белорецкой округи, что горбом вздыбился подобно огромному мохнатому медведю Аю над деревней Серменево. И как-то понадеялись, не посмотрели прогноз, доверились мартовскому ласковому солнцу. Вернее, я доверился. Наверное, так и другие думали, что раз пришла весна, то зиме конец. А оно вон как получается, обманчиво мартовское тепло!

Буран продолжался два дня. Гудел, бесновался, раскачивал стены дома, пытался зацепиться за крышу, пробраться внутрь. А потом выдохся, затих, а к ночи и вовсе уполз в далекие глухие распадки. Какое-то время со стороны гор налетали порывы ветра, набрасывали на утонувшую в пухляке деревню снеговые заряды. Но стали проступать на небе, подобные волчьим глазам зеленые крупные звезды. А утром над белым безмолвием выкатил шар солнца…

Лыжня потянулась через огороды, по льду Белой, к мохнатым соснякам Краки и стала карабкаться вверх по склону. Ни звука, ни шороха. Сказочный огромный лес молча взирал на двух маленьких человечков, продиравшихся через бездну снегов к вершине. Нет, ничего не изменилось здесь с той поры, когда эти огромные сосны махали лапами ветвей под напором бурана и провожали в белую заметь двух упрямых охотников. Где-то здесь, по лесам Краки с той поры бродят неприкаянные души Акмана и Токмана…

«Крака, карака, а ты знаешь, как с башкирского переводится название?» — спрашивает меня Ильдар. Он, упорный, жилистый, деревенский мужичок-охотник упрямо тропит по склону и тянет лыжню. Я только успеваю за ним. Жарко, пот градом катит. Но тут и Ильдар решил передохнуть. Приваливается к стволу, закуривает.

— Крака, это от «кыр акай» — 40 братьев то есть.

— Постой, ты же всего про двух братьев говорил. Откуда же еще взялись? Или они тоже все здесь замерзли?

— Почему замерзли? Не замерзли, окаменели. 40 братьев — это даже не люди. Это 40 отрогов, 40 хребтов, что отходят от главного. Если на Краку посмотреть сверху, то он похож на рыбу, на рыбий скелет. Каждая косточка — один хребет, один брат…

Вокруг в разгаре мартовская теплынь. За горизонт уходит и теряется за перегибом земного пространства массив гигантского рыбьего скелета. Я вдруг понимаю, что Акману и Токману здесь не так уж и тоскливо, ведь кроме них тут еще целых 40 братьев!

Однако уже по приезду домой я неожиданно выяснил, что первоначальная история Акмана и Токмана уходила уж совсем в седую древность. Оказывается, это было еще в те времена, когда башкиры воевали с Ордой. По легенде был такой егет Сураман, предводитель повстанцев. Было у него два сына, Акман и Токман. Однажды, ранней весной, ордынцы, благодаря предателю вышли к месту, где стояли на зимовке Акман и Токман. Многие в сражении погибли. Но братья с небольшим отрядом сумели выйти из заваленных снегом гор в Зауралье. Там остаток отряда и сгинул среди неожиданно налетевших буранов. С тех пор мартовские бураны в белорецкой округе называют по имени братьев. И что характерно, Акман Токман стало явлением, тяготеющим исключительно к бельским берегам. Возникнув из древней, то ли были, то ли небыли, упало семя рассказа на благодатную почву, и народное творчество начало работать дальше. На свет появилось множество похожих историй про охотников, замерзших в горах, про отряд красноармейцев, белогвардейцев...

А тут подтянулось и русское горнозаводское население и переработало старинную башкирскую легенду на свой лад. И вот уже в Авзяне и Каге рассказывали сказку про двух братьев-сирот Акманку и Токманку, что пошли в лес за дровами, да в буране и потерялись.

Похожие истории рассказывают и в соседнем Казахстане. Только эти бураны называют Бишкунак — пять гостей. Дескать, шли как-то из гостей пять человек в свое поселение по степи. Налетел буран, заблудились и замерзли.

Интересную историю рассказывал известный уфимский драматург Флорид Буляков про Америк буран. В 1921-м голодном году в один из аулов пришли представители АРА — американской организации, которая помогала голодающим в Советской России. Американцы уговорили переживших голодную зиму людей перебраться в США, где им было приготовлено жилье. Только нужно было добраться до Уфы своим ходом. Погожим весенним утром люди вышли на дорогу, и неожиданно налетел буран. Не спасся никто. Так теперь весенние метели там так и называют — Америк буран.

Историй, в общем, много, но во всех есть общие детали: весна, неожиданный буран, и люди замерзают. Легенды легендами, но ведь должно быть какое-то научное объяснение, и в один прекрасный момент дорога привела меня в Гидрометцентр, где его начальник Анна Константиновна Козаева мне и объяснила, что никакой особой загадки нет. Март в наших краях — время перехода погоды от зимы к весне. Выше контраст температуры в разное время суток, что приводит к движению воздушных масс. Неожиданно возникающие бураны и метели-понизовки именно из-за них и возникают.

Сижу, слушаю и снова вспоминаю легенду про братьев, Акмана и Токмана, сгинувших среди весеннего бурана. Не было никакого злого рока, а был закономерный процесс. С тех пор появились мощные компьютеры, метеорологические службы и спутники. Но бураны мартовские никуда не делись.

Не верь мартовскому солнцу, но и не расстраивайся. Пройдут бураны Акмана и Токмана, а там настоящая весна.