Как живет в Уфе спасшаяся в зоне СВО семья

Жительница Харьковской области Ирина Шаповал рассказала, как прожила несколько месяцев в зоне СВО, а потом покинула Украину и приехала в Уфу.

С сентября прошлого года она вместе с 84-летней мамой Лидией Левенец проживает в пункте временного размещения.

Когда-то в молодости Лидия Левенец переехала в Харьковскую область на Украину из Белгорода. В новом месте она устроилась на работу, вышла замуж, родила детей, обзавелась жильем.

Когда женщина перебралась на Украину, было единое государство — Советский Союз, и братские народы не думали о границе. И вот спустя много лет, в пожилом возрасте, Лидия Левенец вновь оказалась в России, где родилась в далеком 1939 году.

— Когда накалилась обстановка? — спрашиваю Ирину Шаповал.

— На работе общалась с коллегами и до самого последнего дня не верила, что начнутся боевые действия. Говорила девчонкам: «Как вы себе это представляете — на дворе XXI век, неужели нельзя подписать какие-то пакты, документы?» Не верила тому, что мне на работе говорили. В голове не укладывалось, и, тем не менее, придя домой, я собрала документы, сумку. Мало ли что могло случиться. В пять утра младшая дочь позвонила, сказала, что начались военные действия. Я с сумкой пришла к ней. Тогда началась бомбежка по большим населенным пунктам. В 25-ти километрах от нас находился военный городок и, в основном, огонь велся по нему. Прилеты были в Харьков, Чугуев, Купянск, Шевченково. Потом стало долетать и до нас.

Иногда спускались в подвалы, а в конце лета и начале сентября в поселке Чкаловский, где мы проживали, стало «громко». Во дворе маминого дома погиб брат Константин Левенец. Он готовил кушать. Маму спасло то, что была в доме за тремя стенами. Взрывом разнесло полдома. У меня и у мамы дома разрушены. Я жила в квартире у младшей дочери Алены. В апреле 2022 года оправила ее вместе с внуком Димой туда, где было безопасно. Сначала она отправилась на Западную Украину, но ее стали поддавливать за то, что не знает украинский язык.

А мы с зятем оставались до сентября, потом он уехал в Чехию. Следом и Алена к нему перебралась.

Вторая дочь Вероника 15 лет живет в Уфе, периодически с ней встречаюсь. 6 сентября она приехала на машине к селу Логачевка, расположенного на границе Украины с Россией, и забрала нас. На следующий день границу разбомбили, — рассказала Ирина Шаповал.

До пандемии у Ирины Николаевны был продуктовый магазин. В 2021 году они с мужем заболели коронавирусом. Супруг умер. Магазин пришлось закрыть. Она с ноября 2021 года до февраля 2022 года работала продавцом. Потом была восемь месяцев без работы, в тот период ни выплаты зарплаты, ни пенсии не было.

— Жили на сбережения. В Чкаловском был большой свинокомплекс, и жителям поселка бесплатно давали мясо. С гуманитарной помощью доставляли крупы. Кое-что перепадало. Помогали друг другу, поддерживали. У нас ни света, ни газа не было — все это было перебито. Воду нам подавали. Телефоны заряжали на генераторах. Пользовались газовыми баллонами. Скидывались деньгами и заправляли баллоны, готовили кушать. Если не было газового баллона, разводили костер на улице, надо же было как-то питаться, — поделилась воспоминаниями Ирина Шаповал.

— Боевые действия на территории поселка велись?

— Прилеты были. Комбикормовый завод разбомблен, свинокомплекс закрылся. Почти полгода в поселке были ребята из ДНР и ЛНР, как только мы выехали, на следующий день зашли украинские войска.

В поселке ни одной единицы военной техники не было. Никто нигде не лазил, никто никого не убивал, никто никого не насиловал. Российские солдаты нам только помогали. Они были с февраля до сентября 2022 года. Я смогла благополучно выехать, когда у нас были российские войска.

В настоящее время работают магазины, поселковый совет, школа, детсад. Больше там ничего нет. Работы нет. Об этом мне рассказала по телефону сваха, с которой мы какое-то время жили в Чкаловском.

— Возвращаться домой не думали?

— Мы не вернемся. Оформляем российское гражданство, остаемся здесь. Маму везти назад просто некуда. Дотаций на отстрой квартир и домов не дадут. Может быть, землю продам. Правда, опасно ехать. Украинские власти могут забрать, потому что я вернусь с российской территории. Я не хочу рисковать. Дочь не пустит меня. Некуда и не к чему возвращаться. Работы там нет.

Здесь работаю в ПВР. 8 сентября я приехала, и 3 октября уже вышла на работу горничной, убираю домик и комнаты. Спасибо администрации, вошли в положение.

Зимой мама перенесла микроинсульт, дало осложнение на ноги, ухудшился слух. Но выкарабкалась. Еще сахарный диабет… Изначально, когда мы только приехали сюда, бесплатно лекарства давали. Полгода прожили, и нам сказали: «Оформляйтесь, вставайте на учет». Покупаю лекарства.

Работа позволяет приглядывать за мамой, могу на несколько минут заглянуть, узнать о самочувствии, дать лекарство.

— О жилье думали?

— Я не рассчитываю на получение жилья. Я рассчитываю на свои силы: голову, руки, ноги. Всё дело наживное. Как там, дома, наживали, так будет и здесь. Я дочери Веронике изначально говорила: «Я не еду садиться к тебе на шею. У меня есть голова, руки, буду работать».

— По дочери Алене и внуку Диме, которые живут в Чехии, наверное, скучаете?

— Очень скучаю. Особенно по внуку. Часто по телефону разговариваем. Ему девять лет. Совсем взрослый. Я по телефону объясняю ему, как готовить кашу. Он говорит: «Давай, бабушка, сварим». Я отвечаю: «Давай, мой хороший». В Чкаловском он почти все время проводил у меня. Я забирала его из школы. Он с радостью в наш магазин бежал. Любил бывать с дедушкой. Я и при родах внука присутствовала, в ответственный момент была с дочерью. Внук безумно скучает. Дочка пока не хочет к нам приезжать. Внука успокаиваю: «Со временем, может, приедете, хотя бы в гости».

Я довольна, что здесь все живут в тишине, никто не находится под бомбежкой.