Айсылу Янтурина-Дарлес: башкирам в мире нужна всесторонняя поддержка

Одну из скульптур в бурно обсуждаемой уфимцами аллее современной скульптуры «ArtTerria» авторы назвали именем Айсылу. Оказывается, участницы Международного симпозиума скульптуры — французский творческий дуэт Ange&Damanation, гуляя по Уфе, заблудились и растерялись. Совершенно случайно они встретили на уфимской улице девушку Айсылу, превосходно владевшую французским языком. Она не только показала им дорогу, но и пообщалась с ними. В благодарность французские скульпторши решили назвать свое творение в честь «спасительницы».

Айсылу Янтурина-Дарлес — наша соотечественница, с 2011 года живет в швейцарской Женеве и работает в агентстве ООН. Совместно с соотечественниками Айсылу организовала некоммерческую ассоциацию татар и башкир Швейцарии «Юлдаш». Нашему корреспонденту удалось пообщаться с Айсылу в дни ее приезда на родину.

— Айсылу, ты выросла в небольшом зауральском городе Сибае. Как тебе удалось оказаться в самом центре Европы?

— Я окончила Сибайский лицей-интернат, затем факультет экономики по специальности менеджмент организации в Сибайском институте БашГУ. Среди моих однокашников много тех, кто пробился, имеет свой бизнес. У нас были прекрасные учителя, мастера своего дела, которые воспитали лидерские качества, подтолкнули к новым начинаниям. Любая инициатива поддерживалась, нас направляли на конкурсы. Нам дали крепкую теоретическую базу — я это оценила, когда уехала за границу. В аспирантуре у меня появилась возможность выехать за границу по гранту Президента на обучение за рубежом в 2010 году. Я поступила в Женеве в Европейский университет по специальности «международный бизнес» MBA.

— Пришлось заниматься. Я учила язык усердно, усиленно, днями и ночами. Начинала здесь, но там пришлось основательно поработать.

— Да, в основном из крупных городов — Москвы, Санкт-Петербурга. Люди обеспеченные, некоторые с опытом за плечами. Таких, как я, — из глубинки, попавших случайно, не было. Поэтому еще раз большое спасибо университету.

В Сибае я много занималась конкурсом международного уровня «Студенты в свободном предпринимательстве». В Москве мы заняли первое место, и у нас появилась возможность представить всю Россию на международном уровне в Сингапуре. Наши проекты были связаны с образованием, социальной сферой, защитой окружающей среды.

— Да, мы всё переводили на английский язык с помощью преподавателей Сибайского института. Для меня это был первый вызов: «тебе нужен язык». Поездка в Сингапур открыла мне глаза — в мире есть интересные вещи, жизнь кипит, мы встретились со многими инициативными студентами из разных стран.

— Конечно, помогло. Думаю, когда выбирали кандидатов на грант, это сыграло немалую роль. Я занималась SIFE лет пять, как участник, затем я стала куратором команды, готовила студентов для региональных и всероссийских соревнований.

В Женеве я начала учиться в январе, а в сентябре поступила на полугодовую стажировку в той же организации, где сейчас работаю. Работа на тот момент была по развитию туристической инфраструктуры в развивающихся странах — Мозамбике, Перу. Я разрабатывала бизнес-планы, брошюры, внутренние проекты.

Сейчас работаю в специализированном агентстве ООН «Международный торговый центр» по развитию экспорта в развивающихся странах. Мой проект — «Этичная мода». Его цель — развитие ремесленничества в странах третьего мира, выход на международный рынок.

— Женеве ничего не даёт, но, как работник ООН, я — за мир и экономическое развитие во всем мире. Многие страны-доноры развивают себя и других в определенных сферах. Германия, например, выделяет деньги на развитие Буркина-Фасо и Мали. Швейцария заинтересована в развитии ремесленнического и дизайнерского сектора в Гане и других странах. У каждой страны есть приоритетные направления развития и приоритетные страны. Зная эти особенности, можно вытащить деньги отсюда-оттуда и направить на развитие каких-либо проектов на месте. Мы предлагаем практические решения проблем, работаем с беднейшими слоями населения.

Я сама часто езжу в Африку и работаю с людьми, которые сидят под деревом и плетут изделия из бисера. Работа интересная, я занимаюсь мониторингом влияния проекта на жизнь людей. Я провожу исследования, смотрю, насколько у людей жизнь изменилась: улучшилось ли жилье, сколько детей пошли в школу, сколько денег они смогли заработать, сколько смогли отложить на черный день.

— Как раз сейчас хочу попытаться, в планах есть проекты сотрудничества с Башкортостаном. Правда, в связи с политической ситуацией это очень сложно. Мало кто будет вкладывать в развитие России. Но, если Правительство республики захочет поддерживать ремесленничество здесь, я могу помочь с экспертами. Могу привезти мировых экспертов из области моды, дизайна, помочь провести хорошие мастер-классы, ликбез, чтобы вывести желающих на мировой уровень. Только специалистов надо бронировать заранее.

— В Женеве у меня ушел год, чтобы вникнуть, понять и принять менталитет другого народа. Понять, как работает система. В Швейцарии у каждого есть свой график, и он очень жесткий. Если я, например, хочу встретиться со своими друзьями, мне нужно обговорить это как минимум за месяц. Прийти на дружеские вечеринки за неделю никто не сможет, это уже факт. Могу по себе сказать: в понедельник у меня танцы, во вторник — волейбол, в среду — кикбоксинг, в четверг — тай-ши, в пятницу — снова йога, в субботу-воскресенье мы выезжаем с семьей на природу. То есть вечера у всех заняты.

— Да. Каждый вечер занят и, чтобы встретиться с кем-то, нужно выбрать направления, которые можно немного отодвинуть. Мы ведем очень активный образ жизни. С утра 15 километров до работы я еду на велосипеде. Время обеда — это единственные полчаса, когда я могу встретиться с друзьями.

— Женева — один из самых дорогих городов Европы. Ведь там живут банкиры, сотрудники международных организаций. Купить квартиру в Женеве нереально. Вообще в Европе, особенно в Швейцарии, такая система, что люди не покупают свое жилье, они арендуют — так выгоднее. Как только ты становишься собственником квартиры, налоги повышаются в разы, появляется налог на доход.

— До сих пор удивляются, но привыкают. Некоторые люди со сложными именами, когда приезжают, стараются подобрать похожее местное, более простое. Но я не подбирала. Хотя имя сложно для произношения, на компромисс в этом случае идти не стоит. Я сразу ставила произношение у всех моих друзей — (звука «ы» у них нет), потому что мне важно, чтобы мое имя произносили верно, и знали, что оно означает. Попутно я тут же рассказываю про Урал, Башкортостан, нашу историю.

— Да, у европейцев есть такое качество: они много вопросов задают. У нас принято скрывать какие-то вещи, личные обстоятельства. В Европе иногда бывает, что люди переходят личное пространство.

— Там люди почти не женятся. Они живут вместе по 10, 15, 20 лет, дети выросли уже, но не женятся. У них нет института семьи, никто не стремится поставить штамп в паспорте.

— Да, у нас были и регистрация, и никах. Гийом принял ислам, его мусульманское имя — Ибрагим. Он француз-швейцарец, учитель начальных классов, работает в школе с детьми. Мы уже пять лет в браке.

— Получается, дети уже будут европейцами…

— Но на башкирском языке они будут говорить! Башкирскому и французскому языкам обязательно будем учить детей.

— Нет, они увидели, что Гийом не препятствует развитию нашей культуры, а наоборот, только помогает. Они были абсолютно «за». И родители мужа тоже. У них был только небольшой шок, что мы такие молодые: тогда мне было 24 года, Гийому — 28. В Европе, если и женятся, то примерно после 35.

— У меня было башкирское платье. Во время регистрации зажгли традиционный костер — символ домашнего очага. Был башкирский курай — у меня и папа, и брат, и племянник хорошо играют на нем. Муж мой играет на кубызе, занимается горловым пением, интересуется башкирской культурой, уже говорит на башкирском, русском языках. Башкирская культура — это часть меня, я не могла это оставить в стороне.

— Все зависит от того, как люди были воспитаны. Меня родители воспитали в башкирской культуре, с башкирскими песнями, танцами. Мы дома с детства говорим только на башкирском языке. Отец Сафаргали Янтурин (известный ученый, доктор биологических наук, профессор – прим. авт.) был основателем и первым руководителем ассоциации башкир «Ак тирмэ».

Я сделала все, чтобы создать у себя дома кусочек родины. У меня по всему дому висят вышитые башкирские полотенца, есть урындык — башкирская лежанка, картины башкирские, сувениры из сибайской яшмы.

— В этом году на очень высоком уровне в Женеве прошел праздник сабантуй. Ты являешься одним из организаторов ассоциации татар и башкир Швейцарии «Юлдаш». Расскажи о ее деятельности.

— Ассоциацию «Юлдаш» создали в 2015 году. Нас внесли в список Альянс татар Европы и Всемирный Конгресс татар. Башкиры в мире быстро растворяются, поэтому нужна всесторонняя поддержка. Через эту ассоциацию мы поддерживаем, вдохновляем наших соотечественников. Стараемся находить время и встречаться достаточно часто.

Нынешним летом мы тщательно готовились к проведению сабантуя. Я отодвинула абсолютно все свои занятия, занималась только сабантуем. У меня уходило семь дней в неделю на протяжении 2,5 месяцев. Мы понимали, что от первого мероприятия зависит многое. Мы работали, как единая команда, и нам все удалось. У каждого была своя часть, которую нужно развивать; концертные программы, игры для детей, конкурсы, борьба корэш, связи с медиа, дизайн... Органично распределились, у каждого были нужные таланты, поэтому всё хорошо прошло.

В планах — организация и других мероприятий: Дней республик, музыкальных вечеров, просмотра фильмов, караоке, мастер-классов по кулинарии, рукоделию. Хотелось бы организовать языковые курсы, можно по скайпу. Некоторые дети, живущие в Европе, учат башкирский язык, но у них нет практики.

— Мы можем предоставить информацию: адреса сайтов, которые предоставляют работу, стажировки, научить, как писать резюме. Можем дать советы по обустройству, направить, промотивировать, рассказать, «как это было», на своем примере. Будем надеяться, что сил, возможностей и времени хватит на реализацию всех планов.